Символично, что региональный конкурс "Директор года" (6+), который проводился в ЕАО впервые, выиграл руководитель не какой-нибудь "выставочной", а самой что ни на есть обычной сельской школы — Валдгеймской. Ее руководитель Андрей Бялик убедительно доказал, что главное сегодня — не повышенное внимание и забота со стороны власти и СМИ (могут ведь и заласкать), и даже не деньги, которых в городе по определению больше, а умение чувствовать время. Быть просто эффективным менеджером уже мало. Нужны новые походы к работе, к ученикам. О том, можно ли родиться директором, что педагогу делать со своими любимчиками, чему и как учить современных детей — в интервью Андрея Бялика для ИА EAOMedia.
— В отношении представителей многих профессий говорят, что ими не становятся, а рождаются. Выражение вполне применимо и к простым педагогам. А к директорам школ?
— На такой случай есть у меня одна история. Моя мама (учитель по профессии кстати) рассказывала, что родился я на удивление крупным, откормленным, головастеньким таким ребенком: больше среднестатистического. И, как думаете, меня прозвали работники родильного дома? Директором!
Ну, а раз стал директором с первого дня жизни, то нужно было, как говорится, соответствовать. Шутка, конечно. Но, когда через 33 года со дня своего рождения мне предложили возглавить родную Валдгеймскую школу, долго не думал. Я всегда любил педагогику, а руководство учебным заведением — это еще и определенный вызов, который очень хотелось принять.
— Валдгеймская школа носит имя Исаака Пришкольника, первого ее директора и личности прямо-таки легендарной в ЕАО: заслуженный учитель РСФСР, Почетный гражданин области, один из самых известных ее педагогов. Вы понимали, что вас всегда будут сравнивать с ним? Ведь до сих пор в селе и соседнем Биробиджане живут его ученики.
— Конечно понимал. Люди обязательно будут вспоминать, как было при Исааке Абрамовиче. И как было при Николае Алексеевиче Лысаке, который сменил Пришкольника почти на 30 лет. Понимал, но никогда этого не боялся, потому что пришел не разрушать, а продолжать их дело.
У нас в школе и девиз неофициальный существует: создавать новое, сохраняя традиции, которым уже 90 лет, кстати. Я шел приумножить наследие этих людей, дать школе новый виток развития, новую кровь.
А боялся я совсем другого. Например, как меня воспримут на посту директора люди, у которых я когда-то учился. А таких было достаточно, в том числе, мой классный руководитель и моя первая учительница. Они, кстати, до сих пор в строю, и мы прекрасно работаем вместе. Так что я переживал зря. В Валдгеймской школе всегда был прекрасный и мудрый коллектив, и я многому научился у этих людей, уже будучи их руководителем.
Исаак Пришкольник на уроке, 70-е годы. Фото: из архива школьного музея
С бывшим директором школы Н.А. Лысаком. Фото: Из архива А. Бялика
Тематическое фото. Фото: ИА EAOMedia
— А что в таком случае вы больше любите: учить или учиться?
— Конечно, учиться. Даже когда на уроках детям что-то преподаю, я вместе с ними учусь. И всегда говорю: "Учитель может ошибаться, но он должен быть готов это признать и поправить. И вы, если видите мою ошибку, тоже меня поправляйте".
А они говорят: "Вы же учитель, вы не можете".
И тогда нужно дать им понять, что учитель такой же человек. Да, он хранитель знаний, он учит вас не только своему предмету, но и жизни. Но он тоже учится всю жизнь и имеет право на ошибку. Главное, ошибку эту он должен признать, исправить и научить этому же вас.
Поэтому я всегда объясняю детям, что они могут ошибиться, совершить какой-то не очень хороший поступок, но, если они не сознаются в нем, не попросят прощения, то это будет гораздо большая ошибка, чем та, что совершили ранее.
— У вас есть любимчики среди учеников? И вообще они могут быть у педагога?
— Найдется немало учителей, которые будут говорить, что у них нет и не может быть любимчиков. Вот только, кажется мне, что покривят они в этом случае душой. Пусть не любимчики в чистом, что называется, классическом виде, но дети, к которым ты испытываешь более теплые чувства, безусловно, есть. Мы же не роботы, беспристрастно взирающие вокруг. Мы обычные люди и склонны испытывать разное отношение к детям.
Другое дело, что если я выделяю для себя того или иного ученика, то и спрос с него будет особый. Поблажек каких-то он от меня точно не дождется. Если я в душе отношусь к ребенку особенно, то он должен оправдывать такое отношение, и прав на ошибку у него будет меньше, чем у другого.
— Вас считают очень демократичным директором, который легко рвет дистанцию с учениками. Достаточно, кстати, посмотреть ваши социальные сети. Вы считаете, что учитель должен быть максимально близок к детям? Не нужно подниматься над ними?
— Довольно сложно найти ту грань, к которой ты можешь приблизиться, но не переходить. Уверен, что ни в коем случае не нужно давить ребенка авторитетом: "Я директор (учитель), а ты всего лишь мой ученик и должен знать свое место". Но и панибратства быть не должно. Есть ученик, а есть учитель, к которому ребенок должен не бояться подойти со своей проблемой, спросить совета.
Помню, в первый год моей работы директором в школу приехали студенты нашего университета вместе со своим куратором. Она обратила внимание, как дети свободно ко мне подходят, задают вопросы, общаются и спросила: "Андрей Яковлевич, я не понимаю, как так? Со школы своей помню, что директор это какой-то небожитель, к которому на хромой кобыле не подъедешь А уж в кабинет к нему можно было попасть только после плохого поступка. И то тебя туда вел учитель. Поэтому директора всегда боялись".
Пришлось объяснять, что страх — не лучшая характеристика директора. Я не хочу, чтобы меня боялись, я хочу, чтобы меня уважали, и хочу, чтобы ко мне в кабинет дети могли без всякого страха постучать, зайти и задать вопрос.
Да, некоторые учителя, скажем так, старой закалки иногда говорят мне: "Андрей Яковлевич, ученики к вам дверь ногой открывают. Разве можно так?". Ну, во-первых, никто ногой директорскую дверь не открывает, давайте не будем утрировать. Во-вторых, почему я должен прятаться от детей за этой дверью? Я несу за них ответственность большую часть дня. И если у них есть какая-то проблема, они должны знать, что всегда могут зайти ко мне. Если они сделали то, за что я их могу похвалить, они также могут зайти и рассказать об этом. Я обязательно похвалю их.
Представьте, что директор для своих учеников — это второй, а кому-то даже первый и единственный отец. Или старший брат, как угодно. Поэтому я не понимаю панибратства, как и не понимаю учителей, строящих свои отношения с детьми исключительно на чинопочитании.
— Наша школа пережила массу каких-то реформ, подходов в преподавании и прочих "катаклизмов". Многие не вызывали ничего, кроме удивления. Мне, например, до сих пор непонятно, зачем из школ убрали элементарный труд — обязательную уборку класса учениками.
— А мне также непонятно. В итоге все дискуссии о том, что учеников нельзя заставлять убирать классы, дальнейшие запреты привели к тому, что сегодня ребенок даже тряпку не может выжать нормально, подмести не может. Ты ему показываешь, как полы мыть и подметать, как пыль протирать. Он ведь и дома этого часто не делает. И если мы еще из школы такой труд искореним, то получим реально потребительское общество, где никто ничего не умеет.
Поэтому мы, например, систему уборки в классах сохранили. После того, как я пришел в школу, возродили традицию проведения летней практики. Она ведь когда-то в Валдгеймской школе была на большой высоте. Свои поля были, экспериментальный участок, мальчишки работали в мастерских местного колхоза.
Сегодня по понятным причинам ничего такого нет. Поэтому занимаемся облагораживанием и уборкой школьной территории, разным мелким, разрешенным для детей трудом. Маленьких не привлекаем, начинаем с седьмого класса.
В школьном дворе. Фото: ИА EAOMedia
Армрестлинг с учеником. Фото: Из архива А. Бялика
В школьной библиотеке. Фото: Из архива А. Бялика
— Этим, наверное, и отличается сельская школа от городской. Кстати, сильно ощущается разница между "городом и деревней"?
— Принципиальных-то отличий нет. Так получилось, что девять классов я отучился в валдгеймской школе, а 10 и 11 классы заканчивал в биробиджанской восьмой. Ждал какой-то принципиальной разницы, но не находил ее. В Валдгейме, безусловно, было гораздо интереснее проводить лето, территория была побольше. Вот и все, пожалуй. Не вижу значительной разницы и сейчас.
Можно часто услышать мнение, что в городской школе подготовка лучше, чем в сельской, особенно маленькой. Но здесь многое зависит от учителей и самих детей. Если ребенок хочет получить хорошие знания, он получит их и в деревне. Более того, в сельской школе за счет небольшого количества учеников педагоги могут более эффективно заниматься с детьми. На это сейчас многие обращают внимание. Да и по выпускникам нашим видно, что объем знаний, полученный в сельских школах, позволяет им успешно продолжать учебу в самых разных вузах страны.
— В сельской школе и учитель занимает в жизни школьника места больше, чем в городе. Хотя, не кажется ли вам, что именно эта роль учителя в последнее время неуклонно снижается?
— Сегодня, к сожалению, это так. Много говорят, в том числе на федеральном уровне, о возрождении значимости профессии педагога. Но по большей части, все разговорами и заканчивается.
Назовите, например, свежий, серьезный фильм на эту тему. А ведь постоянно говорят о том, что они нужны. Недавно вот совершенно случайно наткнулся в соцсетях на фильм "Училка" (12+) с Ириной Купченко в главной роли. Отличная картина, проблемная. Но вы видели ее на федеральных каналах? Зато там крутят сериалы или фильмы, где, извините меня, учитель так представлен, что невольно задаешься вопросом: "Вы, ребята, что делаете? Вы действительно считаете, что ваша работа принесет пользу людям и детям, в первую очередь?"
В результате очень часто мы имеем сегодня следующую ситуацию: ученик приносит из школы двойку, а родитель, вместо того, чтобы посадить ребенка за ее исправление, перемывает кости учителю. Дескать, педагог плохой, недоработал, не дотянул до хорошей отметки.
Согласен с тем, что раньше педагог — это была фигура в жизни и ученика, и его родителей. Сегодня, к сожалению, так не всегда и не везде. Но роль учителя от этого не поменялась. Мы все время забываем, что ребенка в школу приводим не как в камеру хранения, чтобы он тут время пересидел. Мы в школу его приводим, чтобы он, во-первых, получил знания, а во-вторых, научился базовым ценностям, которые в силу определенных обстоятельств не может получить дома. Тогда он должен получить их в школе. А это возможно, если школа и семья будут работать сообща: чтобы ребенок, получая здесь определенные знания (я говорю не о знании предмета, а именно жизненных ценностях), мог подтвердить их дома. Иначе все, что в школе дано, пропадет даром.
— Помню, что в детские свои годы, гуляя по школьным коридорам, сидя в классе, я всегда видел перед глазами портреты людей, на которых мне предлагали ровняться: пионеры-герои, например. Или космонавты. Сегодня такое практически не увидишь. А как работать с детьми в таком случае, на кого опереться?
— Понимаю, к чему вы подводите. Раньше, дескать, были космонавты, а нынче блогеры и прочие пустые личности. Согласен, подобная работа на долгое время выпала, скажем так, из государственной канвы. Но сейчас-то она однозначно возвращается. И это хорошо. Есть множество людей, на которых современным детям можно и нужно равняться. Возьмите хотя бы героев СВО. Они же среди нас. И мы рассказываем о них детям.
Потом, не надо ждать милости от государства. Всегда можно оглянуться вокруг и посмотреть, а кто из тех людей, что жили в твоем селе, деревне и городе, достоин того, чтобы рассказывать о нем детям? Уверяю, найдете массу примеров.
В нашей школе мы, например, реализовали совершенно замечательный, на мой взгляд, одновременно художественный, исторический и патриотический проект. На внутреннюю сторону школьного забора нанесли портреты людей, которые, по нашему общему мнению, внесли большой вклад в развитие родного села и нашей области. Дети каждый день видят их лица, знают историю каждого героя и его семьи, учатся любить малую свою Родину, область, страну. Здесь и наш любимый директор Исаак Абрамович Пришкольник, и директор колхоза Владимир Израильевич Пеллер, которым гордится не только Валдгейм, но и вся ЕАО. Здесь и наши учителя, например, Мария Моисеевна Шикирянская и многие другие.
История села - в школьном художественном проекте. Фото: ИА EAOMedia
Уголок истории в школьном коридоре. Фото: ИА EAOMedia
История села - в школьном художественном проекте. Фото: ИА EAOMedia
История села - в школьном художественном проекте. Фото: ИА EAOMedia
Поэтому пустоту, которая в свое время образовалась по объективным причинам со стороны государства, можно было заполнять самостоятельно, не дожидаясь, когда все вернется на круги своя.
Но сейчас процесс патриотического воспитания в школах выводится именно с подачи государства на новый уровень. Так что может быть вы и дождетесь возвращения в школы так любимых в вашем детстве космонавтов.
— Тогда повредничаю еще немного. В старой школе нас учили духу коллективизма, взаимопомощи, умению прислушаться к старшим, помочь им. Да много чего было. А сейчас детей учат каким-то четырем К, каким-то софт-скиллам? Зачем все эти загадочные аббревиатуры и заморские термины?
— Давайте расшифруем эти четыре К. Это так называемые четыре навыка будущего: кооперация, коммуникация, креативность, критическое мышление. Первые три разве не подходят к вашему определению коллективизма и взаимопомощи? По-моему, прекрасно подходят. А критическое мышление? Вас ведь тоже учили здраво оценивать происходящее вокруг? Так что ничего особенно не поменялось. Это именно те навыки, которые помогают ребятам встраиваться в современную жизнь, не быть оторванными от реальности. И пусть их называют сегодня не так, как называли в ваше время. Совершенно ведь не принципиально.
Время идет, наша жизнь неуклонно меняется, а все мы являемся частью огромного мира, не замкнутого границами села, региона и даже страны. И если время требует от людей именно навыков четырех К, то мы просто обязаны давать их детям. Ну и пусть навыки эти зовут иностранным словом софт-скилл. Ничего страшного в этом не вижу. Хотите, давайте называть их набором мягких — человеческих — навыков, дополняющих навыки профессиональные. Будет то же самое, но длиннее. А еще мы рискуем превратиться в людей из той категории, которая считает, что раньше и небо было голубее.
— Рассказывают, что уходя с поста директора, Исаак Пришкольник в своей прощальной речи сказал: "Я завещаю вам школу". А строил он ее чуть ли не своими руками, лично, например, замешивая цемент. И сегодня даже отбойным молотком ее стены трудно взять. Знаю, что хотели в свое время строить новое здание Валдгеймской школы, которое должно было стать одним из лучших в ЕАО.
— Не знаю, к сожалению или к счастью, проект строительства здания новой школы, который предусматривал много всяких "плюшек" (в том числе, бассейн для занятий плаванием) не удалось довести до логического завершения. На одном из начальных этапов его пришлось свернуть. Но зато есть, и я уверен, будет реализован проект капитального ремонта действующего здания. Оно стоит, напомню, уже почти 60 лет. И крепко стоит. Насчет отбойных молотков — это не гипербола. Строили школу на совесть, и не без участия Исаака Абрамовича.
Может, капремонт — это лучший вариант, учитывая, что история действующей школы является неотъемлемой частью истории нашего села, истории Еврейской автономной области.
Интересный случай расскажу. Недавно ехал со своим младшим сыном, учеником первого класса валдгеймской школы, и он спрашивает у меня: "Папа, ты же передашь мне школу по наследству?". Так что, не буду отнимать мечту у своего сына, а также у десятков других мальчишек и девчонок, которым эту школу завещал ее первый директор. Пусть стоит еще 100 лет.
