29 мая 2015. Дальневосточный регион может стать территорией, где в основном будет проживать "непостоянное население" или вахтовики, говорит член Общественной палаты ЕАО, профессор Приамурского государственного университета им. Шолом-Алейхема Павел Толстогузов. По его словам, о таком сценарии шла речь на всероссийской конференции "Демографическое развитие Дальнего Востока", которая проходила в Хабаровске 25 и 26 мая 2015 года. Участники мероприятия пришли к выводу, что неприглядное будущее ожидает регион в том случае, если население России к середине XXI века сократится на 30 млн человек. Основными организаторами конференции стали Министерство по развитию Дальнего Востока, ВЦИОМ и правительство Хабаровского края. Об итогах встречи Павел Толстогузов рассказал в интервью корр. ИА ЕАОmedia.
профессор Павел Толстогузов. Автор фото: Издательский дом "Биробиджан"
- Павел Николаевич, почему организаторы конференции сосредоточились на демографии региона?
- Традиционно считается, что демографически Дальний Восток один из самых проблемных регионов России: большая территория и очень низкая плотность населения, высокий показатель оттока трудоспособного населения, низкая продолжительность жизни и так далее. Поскольку в сложившейся сейчас международной обстановке Дальний Восток оказывается едва ли не ключевым регионом (здесь Россия граничит со своим единственным на сегодняшний день полновесным геополитическим партнером — Китаем), то необходимо что-то сделать для социальной реабилитации территории. Ну или хотя бы поговорить об этом.
- О чем прежде всего говорили выступавшие?
- К сожалению, я не был на секционных заседаниях, но и пленарная часть была достаточно красноречивой. Говорили о различных сценариях демографического развития страны и региона, о мигрантах, о рождаемости и о смертности — в общем, обо всем, о чем обычно говорят специалисты в области демографии и чиновники, отвечающие за положение дел в этой сфере. Один из настойчиво возникавших мотивов был таким: если Россию ждет депопуляция (пессимистический, т.н. "инерционный" сценарий: сокращение населения на 30 млн человек к середине XXI века), то Дальний Восток ждет сугубая депопуляция. В нашем случае речь идет даже не о количестве населения, а о его качестве. В конечном счете дальневосточный регион может стать территорией, на которой будет в основном проживать так называемое "непостоянное население", или вахтовики, если пользоваться еще советским выражением.
- То есть статистика, как говорится, неутешительная?
- Скажем так — статистика не вполне понятная. Статистические данные можно интерпретировать двояко: как повод для безграничного пессимизма и как повод для размышлений. Один из участников, Леонид Бляхер (Тихоокеанский университет), верно, на мой взгляд, заметил: никто не может сказать, почему высокая плотность населения это хорошо, а малонаселенность это плохо. Вот, предположим, известно, что в 1991 году на Дальнем Востоке жило около 8 миллионов человек, а теперь проживает около 6 миллионов, т.е. количество населения уменьшилась на четверть. Говорят, что это очень плохо, территория остается без людей. Но давайте посмотрим на трудовую занятость в 91 году и сейчас: она что, не изменилась? У нас есть сейчас экономика, которой здесь, на северном побережье Тихого океана, нужны десятки миллионов человек? И какая это экономика — сырьевые и транспортные хабы или сфера глубоких переработок и венчуров? Еще вопрос: кто из этих 6 миллионов является постоянным жителем, прочно укорененным на нашей земле, а кто "условно постоянным", т.е. сидящим на чемоданах? Я думаю, что миллион активных, самодостаточных и патриотичных уроженцев гораздо лучше, чем 10 миллионов людей с психологией временщиков. (А наше государство, к слову, планирует поддерживать льготами именно приезжих, рассуждая об уроженцах, видимо, так: куда они денутся. Опять выбрасываем деньги на ветер: люди приедут за льготами и ни за чем иным. И рано или поздно уедут, разумеется.) Проблема не в том, сколько миллионов будут жить в России и на Дальнем Востоке через 15—20 лет, а в том, насколько осмысленным будет существование этих миллионов.
- То есть дело в психологическом настрое населения?
- В значительной степени — да. Если на землю смотреть не как на самостоятельную ценность (цель в себе, говоря философски), а как на территорию транзитов, то в конечном счете мы выработаем у населения психологию транзитных пассажиров. Со всеми вытекающими следствиями. В этом случае она станет terra nullius, то есть ничьей землей. Отсюда рукой подать до статуса земли общего межгосударственного пользования. Поэтому я бы озаботился не столько малонаселенностью, сколько укорененностью. А вопросы укоренения решаются только двумя способами: качественной занятостью и развитой социальной инфраструктурой (образование, медицина и т.п.). Поэтому на Аляске, к примеру, где живет около 700 тысяч человек и где нормально работают оба способа укоренения, вопрос депопуляции покажется странным. Нас мало? почему? — столько, сколько нужно. На российский же Дальний Восток сплошь и рядом приезжают служить и зарабатывать, а не жить в обычном смысле слова — взрослеть, переживать жизненные расцветы, доживать свой век. Даже региональная элита постепенно замещается приезжими из центра. Если так решать демографическую проблему, то получится горшок с пробитым днищем: сколько ни наливай, он все равно катастрофически пустеет.
- Получается, что статистика вводит нас в заблуждение?
- Она не то чтобы вводит в заблуждение — она часто бывает лукавой. Никакой начальник российского региона не будет обнародовать серьезную статистику смертности, например. Потому что затем встанет вопрос о его соответствии. Вот говорят, что смертность снижается. В абсолютных цифрах вроде бы так. Но если мы посмотрим на смертность среди молодежи, т.е. на то, что демографы называют "потерянные годы потенциальной жизни", то волосы дыбом встают. Вот вам и статистика. Сплошь и рядом, по словам некоторых участников конференции, мы используем не статистику, а статистические "маски", скрывающие истинное положение дел. Играем в поддавки, в хорошую отчетность, как и во многом другом… То же самое с миграцией: нужно не успокаивать себя балансом выехавших и приехавших, а разобраться, кто уехал и кто приехал. Тогда увидим, что зачастую приезжают люди пенсионного и предпенсионного возраста (например, из северных областей Дальнего Востока в его южные области), а уезжают молодые. Молодежь стремится уехать в центр — и уехать безвозвратно.
- И все же: как быть с малонаселенностью? Ведь рядом Китай…
- Китай является для нас, с одной стороны, экономическим вызовом, а с другой — какой-то застарелой демографической фобией. Любой демографический тезис мы сопровождаем кивком на Китай. Эти тезисы в устах дальневосточников звучат примерно так: 1) нас здесь очень мало, а рядом очень много китайцев, 2) мы живем далеко от центра, а рядом очень много китайцев, 3) молодежи на Дальнем Востоке нечего делать, а рядом очень много китайцев. И т.д. Ответ на эти пункты может быть следующим: 1) в сравнении с китайцами нас в самом деле мало, но значит ли это, что в наших широтах и при нашем исторически сложившемся образе жизни нужна такая же плотность населения, как в центральном Китае или в Индокитае? 2) если ты живешь далеко от центра и деградируешь от этого, то найди центр в другом месте или создай его сам (речь идет, конечно, не о смене государственной прописки и не о проектах обновленной ДВР, а о нормальной социально-экономической децентрализации), 3) дело не в том, что молодежь уезжает (тяга к перемене мест — нормальная психология и тактика молодости: хочется мир посмотреть и себя показать), а в том, что она не возвращается. Что касается китайцев, то история последних четырехсот лет показала, что средний Амур является естественным пределом их распространения на север.
- А где место ЕАО в этих процессах?
- Если речь идет о показателях, то мы вместе с Амурской областью демонстрируем не самые лучшие показатели по ДВФО. Если же пренебречь некоторыми статистическими нюансами, то мы являемся обычной дальневосточной территорией с застарелыми проблемами в области занятости и социальной инфраструктуры. Ну разве что за одним исключением: наша молодежь стремится в Хабаровск и Владивосток, а молодежь Хабаровска и Владивостока стремится в центр. Причем миграция российской молодежи, как правило, имеет сверхзадачу: выезд на постоянное место жительства за рубеж (с начала 1990-х из страны выехало более миллиона трудоспособных — по официальным данным). То есть даже центральная Россия осознается многими как транзитный пункт. Так что, по большому счету, нет никакой отдельной проблемы демографического развития Дальнего Востока, а есть проблема развития всей страны.
- И в завершение традиционный вопрос русской литературы: что делать?
- Делать то, что мы не делаем. Например, поддерживать региональное образование — от сельских школ до провинциальных университетов. Ведь известно: если человек уезжает учиться в другой регион, он вряд ли вернется на родину. Вместо этого мы создаем монстры в виде десятка федеральных университетов и накачиваем их деньгами. Инфраструктура аховая, интересной занятости мало. Список дел хорошо известен, только никто ими серьезно не занимается или занимается так, что лучше бы не занимался. Принимаются какие-то стратегии развития, но в лучшем случае они оборачиваются организацией очередных транзитов. В этих условиях, как выразился один из выступавших на конференции, остается одно: если нет ответственных государственных решений¸ нужно продавливать их как общественные инициативы. Другого пути просто нет.
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
Объявление 2015-го Годом литературы похоже на бюрократическую галочку – профессор из ЕАО
Профессор базового вуза ЕАО: Безобразие литературной жизни – это почва, где растут таланты
Общественную палату при губернаторе ЕАО возглавил Павел Толстогузов