Интервью на выходные: необычное хобби и секреты мастерства для любителей тату в ЕАО

15 января 2016. Известный в Хабаровском крае и за его пределами молодой тату-артист Анна Акимова, рассказала, как "бить" в разных стилях и быть девочкой, о первых татуировках, о своих кумирах, и о том, что сейчас тату-мастера, к сожалению, работают в основном ради денег, а не ради созидания прекрасного, сообщает ИА ЕАОMedia со ссылкой на ИА AmurMedia.

Аня Акимова занимается татуированием уже три года. Она родилась и выросла в Хабаровске, увлекалась музыкой с трех лет, играла на домре и пела в русском народном хоре. Подростком заинтересовалась татуировками. Вскоре интерес перерос в дело – она училась у известных в Хабаровском крае мастеров, "забивала" людей с первых дней работы, но свое тело пока не украсила никакими "рисунками". Самостоятельное плавание в татуировании началось 24 июля 2014. А полгода назад Аня открыла свою студию "Moth Ink Tattoo".

— Расскажи, как ты пришла к подобной деятельности? Почему именно татуировка?

— Я никогда не думала, что буду заниматься этим, так как для меня татуировщик – это большой бородатый мужик. И в моей голове раньше не укладывался образ девочки татуировщицы. Не знала даже, что в Хабаровске в этой сфере работают девушки. А сама пришла к этому постепенно. Был момент, когда мои одноклассники просили им что-то рисовать гелевой ручкой на коже. Обычно разные маленькие скетчи. И в конце 11 класса мои друзья подарили мне татуировочную машинку. С этого начался путь.

— Что дальше, ты взяла машинку и начала набивать или перед этим все же прошла обучение?

— Да, я пошла в салон, там мне дали другую машинку, и сказали – учись. Так в 17 лет я начала бить людям татуировки. За моей работой следил один известный мастер в Хабаровске. Однако потом мне пришлось уйти из-за некоторых обстоятельств. И я начала искать новое место для самореализации, обошла салоны и в итоге поняла, что лучше работать одной и не слушать тех, кто не верит в меня.

— Стандартный вопрос: как к этому отнеслись твои родители?

— Мои родители консерваторы. Татуировки для них – табу. Мама сопротивлялась, потому что сопротивлялась бабушка. Но в итоге мама снизошла, приняла мое желание быть татуировщиком и помогла мне.

— Ты очень жизнерадостный и позитивный миниатюрный человек, по которому совсем не скажешь, что он работает татуировщиком… На твоем теле есть хоть одна татуировка?

— Нет! Пока нет… Мои родители были бы не рады этому, а я стараюсь прислушиваться к ним.

— У многих творческих людей есть какие-то идолы... У тебя есть люди, работы которых тебе очень нравятся?

— Есть одна девочка, живет она в Питере. Она очень круто бьет в дотворке. Именно ее работы меня привели к нему. Но мне также нравятся и другие стили, хочется в них работать, но пока понимаю, что не дойду и мне сложно с профессиональной точки зрения. Есть еще Алексей Латышев, он из Хабаровска, хорошо делает. Он работает не в моем стиле, но бьет хорошо, мне нравится его ровный контур. Этот человек, кстати, был первым, кто дал мне в руки татумашинку, как учитель. А все остальные, которые мне нравились бы, уехали из города. Все мигрируют отсюда…

— Как ты пришла к своему стилю?

— Сразу же мне полюбились лайнворк (этот стиль – ответвление от дотворка, и главная его особенность — наличие в татуировке простых прямых линий, которые складываются в определенный рисунок) и дотворк (это особый стиль и техника нанесения татуировок, получившая свое название от английского слова dotwork, что в дословном переводе означает "точечная работа"). Била в первое время в основном дотворк. Этот стиль, как говорили мне мастера, хорош для начала. Не знаю… Сейчас многие стремятся работать в реализме, но как по мне, чтобы делать реализм, нужно быть художником от Бога.

— А у тебя есть художественное образование?

— Нет, я самоучка. Мое умение рисовать – от папы. Он любитель тоже делать небольшие наброски и зарисовки. Но когда-то я думала о том, чтобы получить художественное образование… Даже ходила в специализированную школу. Пришла туда и практически сразу же ушла. Поняла, что всему можно научиться самостоятельно и бесплатно.

— Обычно ты делаешь татуировки по своим эскизам или бьешь по чужим?

— Бывает так, что ко мне приходят люди за одной татуировкой, а уходят с другой. То есть я переделываю эскизы, чтобы не повторяться. А так стараюсь рисовать самостоятельно. Ведь если ты хочешь быть татумастером, то надо делать самому и ни за кем не повторять. Нужно только свое, несмотря на то, что это тяжело.

— Судя по твоему профилю в Instagram ты любишь рисовать цветы. Есть еще что-то любимое?

— Да, я обожаю пионы, хотя они стали мейнстримом. Еще люблю рисовать нежные веточки цветов, маки, ромашки и подобное. Люблю бить мандалы. Они такие солнечные, ровные красивые. Они украшают тело, не то, что олдскульные черепа.

— К тебе, видимо, чаще всего идут одни девушки?

— Ага… Да потому что мальчики, наверное, боятся. Думают, вдруг я им цветочки набью. Чаще девушки.

— Я заметила, у тебя много клиентов, ну или желающих иметь татуировки, сделанные именно твоей рукой. Как все эти люди тебя находят?

— Чаще всего они пишут в Instagram. А раньше писали ВКонтакте. Видимо, меняются у них предпочтения социальных сетей. Желающих действительно много, я не успеваю всех записывать. Есть такие, кому горит и нужно сделать именно сейчас, но у меня не получается. Даже сейчас у меня очередь на месяц вперед. Это стабильно.

— Все желающие только из Хабаровска?

— Нет, меня ждут во Владивостоке, оттуда же ко мне сюда приезжают. Были люди из Комсомольска.

— Что ты испытываешь, когда рисуешь на человеке?

— Это невероятная ответственность. В начале работы я пребывала в депрессии… Когда делала первые татуировки, не знала, как быть… Думала, что это же навсегда с человеком останется, а если я плохо сделала и так далее. А потом научилась это чувство ответственности принижать. То есть я представляю, что тело человека – холст, на котором я рисую.

— Что дальше? Сейчас люди идут, работа есть, а ты планируешь как-то развиваться?

— Конечно! Например, недавно меня пригласили в Канаду. Написал человек, который занимается предоставлением рабочих мест татуировщикам заграницей. Там мастеру дают жилье, дают рабочее место, но мастер, в свою очередь, должен отдавать 25-30% от своей прибыли. И можно там свободно творить по гостевой визе. Это на две недели или на все лето.

— Потом обратно в Хабаровск или останешься там?

— Сюда. Я не хочу пока оставлять Хабаровск, потому что я еще учусь на втором курсе таможенного дела в ХГАЭП.

— Слушай, а что дальше? Вот приедешь ты снова в Россию, останешься на Дальнем Востоке и?

— Буду бить. Конечно, хочу куда-нибудь туда, заграницу. Пока не знаю, куда дальше. И насчет страны не знаю. Раньше хотела заняться приглашением разных мастеров тату, чтобы они жили и работали какое-то время в Хабаровске. Но когда узнала, что такое уже существует, передумала.

— У тебя есть какая-то мечта, связанная с татуировками?

— Да… Я хочу быть неповторимым и крутым мастером. Ну в Хабаровске я одна с таким стилем. Вроде бы уже чего-то добилась… Мастера ругаются, говорят, что делаю какую-то ерунду не масштабную.

— Скажи, тебе только 19 лет… Ты уверена, что татуировка – это дело всей твоей жизни?

— Ну хотелось бы. Потому что не хочется расстраивать родителей, которые стремятся во мне видеть чуть ли не военного, потому что они сами военные. Но я не знаю… Надеюсь, они примут мое стремление стать крутым мастером. Они сказали, что я могу заниматься чем хочу, но только после того, как получу высшее образование. Оно нужно, потому что татуировка ведь когда-то исчерпает себя. Сейчас я работаю в пик, когда татуировки стали очень популярными. Жаль только то, что мастера в основном работают ради денег. Они не хотят стараться, не хотят… повысить свою квалификацию. А люди идут к ним.

— Как ты считаешь, татуировка — это искусство или ремесло?

— Искусство. Печально то, что люди на этом зарабатывают и татуировка превращается в ремесло. Изначально татуировка была искусством. Когда можно еще придумать, чтобы человек рисовал не на стене, бумаге, а именно на теле. Это круто.

Смотрите полную версию на сайте >>>