"Я так думаю" от Валерия Фоменко: Землю – крестьянам, заводы – рабочим, мозги – властям

СЛОВО О ПАТРИОТИЗМЕ

Землю – крестьянам, заводы – рабочим, мозги – властям!

Армянская шутка советских лет

Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, со склонённой головой с запертыми устами.

П. Я. Чаадаев

Патриотизм – понятие особого рода, и слово "патриотизм" в повседневной нашей речи звучит чрезвычайно редко. Как и вообще всякие так называемые абстрактные имена существительные, то есть названия объектов, которые нельзя увидеть и потрогать, подвинуть или поднять. А у нас в Отечестве о патриотизме начинают говорить обыкновенно в ситуациях неординарных, а то и вовсе экстремальных. И неспроста же в представлении большинства сограждан наших патриот – это в девяти случаях из десятка – "человек с ружьём", защитник, воин, боец и почти никогда не рабочий-станочник, не шофёр или, например, студент. Хотя любить Родину можно (да даже и нужно), находясь в любой жизненной роли и будучи в любом общественном положении. Ну а Родина эта – вовсе не умозрительное географическое пространство "от Москвы до самых до окраин", а всё то, что находится прямо за окнами твоего дома, дорога, по которой ты идёшь или едешь, твоё рабочее место да и вообще всё то, что тебя окружает и кто тебя окружает здесь и сейчас. Так что будет по меньшей мере просто глупо считать патриотами завзятого халтурщика, вороватого торгаша, чиновника-хама, браконьера или недоучку с вузовским дипломом в кармане. Хорошо любить море с берега – легко рассуждать о патриотизме с какой-нибудь высокой трибуны или с телеканала, который предпочитает иметь дело с людьми при солидной должности (вот только бы ещё рассуждать рассуждающим не на канцелярской "фене", а по-ораторски темпераментно и убеждённо, то бишь п р о ф е с с и о н а л ь н о). Ну и вспомним к месту о томах прекрасных стихов, повестей, о десятках кинофильмах и сотнях прочувствованных патриотических песен, кои канули в Лету, оставшись ныне разве что в памяти бывших граждан Союза Советских Социалистических республик.

Нет никакого сомнения, что по сути своей культура и искусство в СССР были мощнейшим рычагом агитации и пропаганды. Только вот пропаганду эту совсем нередко "делали" мастера высочайшего класса – такие, как Маяковский и Шолохов, Твардовский и Исаковский, Соловьёв-Седой и Пахмутова. И уж кто-кто, а истинные коммунисты превосходно знали неколебимую истину, выраженную всего-то тремя словами "Вера движет горами", а в начале всего сущего всегда пребывает СЛОВО. Так что и Красная (от вражьей и от собственной крови) Армия когда-то выстояла на полях Гражданской и Отечественной, и полуживой блокадный Ленинград не склонил головы перед фашистскими варварами, и стали легендами победный Сталинград и поверженный в прах Берлин.

Вполне закономерно и даже бесспорно, что так называемый полный коммунизм – не более, чем утопия, а лучезарно-светлое будущее не реальней сказки или миража, только в начале опять же было страстное слово о родной стране, о созидании её достойного грядущего, а за проникновенным словом этим неизменно следовали тысячи живых, настоящих и – совсем нередко – героических дел. Теперь всё это не более, чем страница истории, и вместе с тем ушли из нашего лексикона слова "самоотверженность", "созидание", "боевой настрой", "священный долг" и множество им подобных…

Обойдём здесь стороной серьёзнейшие минусы управления страной в годы советские и подчеркнём один существеннейший плюс: до известного времени коммунистическое правительство, как выражаются юристы, воздействовало "на годный объект годными средствами", то есть действовало с учётом совокупного характера широких трудящихся масс (примерно так в последние два-три десятилетия строит свою политику компартия Китая). И в общем прав был человек, с горькой улыбкой сказавший однажды о характере отношений верхов и низов в советские годы: "Завоевать народ наш было невозможно, а вот заговорить и уговорить его у партии и правительства как-то всё же получалось". Ну а не стало так получаться в последние годы существования Союза, когда у его вождей не доставало ни ума, ни способностей витийствовать на трибунах так, как, скажем, умели это делать Ленин, Троцкий и их сподвижники, а читали партфункционеры свои речи и доклады по бумажке. (Люди старшего поколения прекрасно помнят, как и чем отличались выступления, например, кубинца Фиделя Кастро и нашего "дорогого" Леонида Ильича Брежнева). Напомним здесь же, что с уходом из жизни чуть ли не обожествлённого Сталина страна пребывала отнюдь не в поддельном трауре. А чем, если не высоким словом творилось величие вождя и тирана? Неспроста же в русском созвучны СЛОВО И СЛАВА. А вот то о последних генсеках в народе анекдоты травили. Тогда же в нечистоплотных байках стали звучать светлые имена Василия Чапаева и Сергея Лазо, Александра Матросова и Исаева-Штирлица. В общем, в преддверии исторического заката СССР тоже было слово. Только слово не зовущее, созидающее, а разъедающее-разрушительное и так или иначе затмившее бессодержательные, по-казённому убогие монологи с "руководящих" трибун. И ощутимо зашаталась прежняя власть. Оно ведь и закономерно: крепко б всё стояло, быстро б не упало…

Кто скажет, какой смысл после очевидного "разбития" на одной шестой части суши следует вкладывать в понятие "развитие" нынче, в начале нового века уже на девятой части суши земной? Однако ж было б совсем неплохо вернуться ко всему, несомненно, положительному и продуктивному, каковое мы имели в сравнительно благополучные советские годы, когда в сёлах ценилась каждая пара рабочих рук, когда бесперебойно функционировали промышленные предприятия, когда довольно ощутимым и действенным средством улучшения повседневной жизни была пресса (то есть грамотно и профессионально "сделанное" слово), а в русло активной общественной жизни человек мог влиться со школьных (пионерских) лет. Комсомол, народная дружина, общество "Знание", "зелёные патрули", студенческие стройотряды, ДОСААФ, юннатское движение, общество книголюбов, институт народного контроля, отряды юных друзей милиции… Что ещё можно перечислить из того, что объединяло и сплачивало нас и словом и делом? И кто бы мог себе представить в то время дежурных полицейских в школах, десятки (если не сотни) охранников-надзирателей чуть ли не в каждом офисе или магазине даже небольшого городка, ряды зарешёченных окон на первых этажах жилых домов, небывалое число разного рода "силовиков", кабинетных сидельцев и превеликое множество бывших инженеров, медиков, педагогов и квалифицированных станочников, ставших в последние годы уличными торговцами? Не станем уж говорить об уровне криминала, поднявшегося аж до самых верхних этажей власти, или, например, о наркомании – явлении, мало знакомом даже работникам советской милиции.

Нет, автор сих строк далёк от того, чтобы идеализировать социалистическое прошлое. Стоит только напомнить, что на свете есть немало стран, граждане которых о социализме как о теории знают разве что понаслышке, но отнюдь не жалуются на скудные заработки и не мечтают об эмиграции. Что же касается тамошних идеологических доктрин и концепций, то именно в западном мире отчеканена и весьма эффективно "работает" формула "Достойный гражданин своей страны – это добропорядочный труженик-христианин". Многие из нас знают и об идейном фундаменте, на котором строилось и крепло Государство Израиль. Так что и в этом случае не требуется комментировать итоги неразложимого единства высоких слов, истинной веры (читай – убеждённости) и повседневных дел.

…Вряд ли будет открытием сравнение государства с предметом, который по законам физики устойчив тогда, когда имеет для это достаточный минимум точек опоры, исчисляющийся тремя. Для государства эти точки – экономика, политика и идеология. Последний элемент в этом перечне – повседневно действующий механизм агитации и пропаганды. Иными словами говоря – постоянная и систематическая работа с "человеческим материалом", то есть с людьми. Но кто и каким образом работает в этом плане в постперестроечной России? Оставим ответ на непростой этот вопрос на усмотрение читателей…

Люди о патриотизме судят по-разному. Потому как нет на земле людей одинаковых. Но разве не обращает на себя внимание тесная близость таких слов в языке нашем, как "родина", "народ", "природа"? Пусть эта триада в неразрывном единстве своём и станет и будет для нас предметом уважения и любви. Может быть, это не так уж и просто – сделать эти три составляющих предметом именно таким. Но разве не труд – физический, умственный и духовный (и все – в равной мере и степени) – сделал и делает человека человеком? И слава труду! Ибо ничто иное не сможет сделать наши двор и улицу, улицы в нашем городе на нашей родной земле лучше и краше? Любовь же не словом, а делом красна. Делом и поступком, всем сделанным и совершённом здесь и сейчас самим тобой во имя и ради того, что ты действительно любишь. Это и есть тот самый патриотизм, о коем тут речь велась. И, к месту уж сказать, однажды увиденный мною лозунг, безапелляционно отдающий биробиджанцам команду "Любите свой город!", свидетельствует о чём угодно, но только не о патриотизме тех, кто его придумал, написал и вывесил. Так что один из эпиграфов к этому материалу не кажется просто безобидной шуткой фольклорного армянского радио советских лет.