Почему вчерашние школьники уезжают учиться за пределы ЕАО, есть ли шансы у образования на онлайн-платформах заменить классическое, не пора ли отменить в стране пресловутую Болонскую систему, как российские вузы противостоят санкциям, нужен ли нам до сих пор ЕГЭ и каков портрет современного студента? На эти и другие вопросы в интервью ИА EAOMedia отвечает ректор Приамурского государственного университета имени Шолом-Алейхема Наталья Баженова.
— Наталья Геннадьевна, беспрецедентные санкции, введенные против нашей страны, затронули многие сферы жизни. А как они повлияли на систему высшего образования?
— Действительно, санкции поставили перед нашей страной серьезные вызовы во многих сферах. Для того, чтобы успешно справиться с ними, перед высшей школой была поставлена нетривиальная задача — разработка наукоемких технологий, которые помогут обеспечить национальный суверенитет. Это в какой-то части скорректировало смысл и содержание федерального проекта "Наука и университеты". В частности, была разработана и запущена масштабная программа "Приоритет 2030", на реализацию которой государство только в минувшем году выделило порядка 47 млрд рублей. Программа объединила 100 вузов страны. Представляете, какая серьезная научная составляющая, какой потенциал? И какие возможности открываются для наших университетов, научных институтов, а, соответственно, и для страны?
Кроме того, начал реализовываться отдельный проект "Приборостроение", собравший пул лучших университетов страны. Это, например, МИФИ, МФТИ, Бауманка. Эти вузы совместно будут решать задачу по развитию сферы гражданского приборостроения. Таким образом, санкции не только добавили нам задач, но и послужили тому, чтобы объединить лучшие научные силы отечественной высшей школы.
Если же мы рассмотрим иные стороны ситуации, то увидим, что в результате санкций свернулись, например, многие совместные программы со странами, которые отнесены к недружественным. Речь идет про обмен студентами или преподавателями. Но мы же помним поговорку, что "свято место пусто не бывает". Появляются новые направления взаимодействия, с новыми странами, новыми университетами. То есть, наработанные ранее связи сегодня купировались, но успешно заменяются новыми.
Еще один важный момент — закупка компьютерного, серверного, научного оборудования, программного обеспечения, необходимого для работы вузов, их научных центров. Здесь, конечно, есть вопросы, сложности. Ситуацию и пути выхода из нее не назовешь простыми, но мы по ним идем. Думаю, что и с этой задачкой справимся.
— Это, так сказать, общая картинка. А непосредственно наш университет почувствовал силу давления этих санкций?
— Безусловно. Например, у нас были установлены партнерские отношения с несколькими вузами из Южной Кореи. Мы готовим педагогов по направлению "Педагогическое образование" (корейский язык). Сегодня реалии таковы, что сотрудничество с Кореей свернулось. С Китаем сохраняем взаимодействие, пока в онлайн формате, но и студенты у нас учатся — ребята из Китая. Прорабатываем связи с вузами Белоруссии — там сильная высшая школа.
Конечно, появились сложности с закупкой компьютерного оборудования, научного оборудования под нашу лабораторию. Стоит задача импортозамещения, мы это понимаем. Но мы находим новые возможности, не сидим на месте. Поэтому не могу сказать, что наш университет как-то серьезно ощутил в ходе своей повседневной деятельности последствия западных санкций.
Учебный процесс. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Учебный процесс. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
В одном из учебных корпусов. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Учебный процесс. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
— То есть, все эти вызовы из того разряда, с которым система высшего образования страны в состоянии справиться.
— Да, я уверена в этом.
— Ректор МГУ Виктор Садовничий в одном из своих интервью заявил, например, что в этих условиях необходимо разрабатывать национальную систему высшего образования, которая должна сменить Болонскую. А что Вы думаете по этому поводу?
— Не так давно министр науки и высшего образования РФ Валерий Николаевич Фальков выступал в Государственной Думе с докладом о ситуации в системе высшего образования: что было, что есть, куда идем? И говорил, в частности, о том, что пора уже выйти из "парадигмы слепого копирования чужого опыта". Это его прямая цитата. Да, когда-то это было обосновано, исходя из вызовов в тех геополитических условиях.
Действительно, Болонская система, которая окончательно была внедрена у нас в стране, это абсолютно западная модель высшего образования. У нее безусловно имеются плюсы. Например, академическая мобильность. Уровневая модель (бакалавриат, магистатура) это позволяла. Наши студенты могли много ездить по программам обмена, органично вписываясь в учебный процесс за рубежом, потому что учебные планы были частично синхронизированы. Удачна в этом смысле была сама по себе модель четырехлетнего обучения в бакалавриате, система зачетных единиц, допускающая, возможность перезачетов для студентов из разных стран. Легче выстраивать программы двойных дипломов (разных стран).
— Но ведь как-то существовала раньше высшая школа страны без этой Болонской системы? И была явно не худшей в мире, как и отечественная наука.
— У нас была уникальная, советская система образования, которая давала небывалое качество. Мы славились специалистами в абсолютно разных отраслях и утратили много, перейдя на четырехлетнюю систему обучения. Мы потеряли все дисциплины специализации пятого курса, благодаря которым компетенции студентов и в итоге выпускников наращивались и углублялись. Да, ряд специальностей были сохранены: медицинские, военные, отдельные инженерные. Или, например, пятилетняя подготовка была сохранена на педагогических направлениях, где два профиля. Например, математика — физика или биология — химия. На пятом году дается как раз второй профиль, вторая специальность учительская.
Сегодня стоит задача взять не только лучшие традиции советского образования, но также, пользуясь современным языком, обратиться к наиболее актуальным трендам образования. А к ним, кстати, относятся и короткие программы, часто удобные и для нас, и для работодателя, позволяющие совершить быстрый выход на рынок труда человека с высшим образованием.
А вот схема 4+2, то есть, магистратура, которую мы взяли из болонской системы и внедрили у себя, в существующем формате, считаю, не вполне сработала. Хотели в свое время сделать исследовательскую магистратуру, прикладную. Но в итоге стало ясно, что у нас в стране в магистратуру больше приходят уже работающие люди, и очное обучение переходит в формат вечернего. И поэтому желаемого эффекта оно, наверное, во многом не дало. Может, поэтому есть смысл от программы 4+2 перейти к программе 5+1, где пять лет — специалитет и один год "докрутки" магистратуры.
Также в тренде сегодня образовательные индивидуальные маршруты, когда студент может самостоятельно добирать какие-то курсы и формировать свой набор компетенций, понимая, куда он пойдет работать. На это нужно обратить внимание. Практикоориентированность нужно обязательно сохранить. Сегодня теоретик, вышедший из вуза на рынок труда и мечтающий сразу стать инженером на производстве, мало кому нужен. Но важна и фундаментальность образования. Об этом говорит наш министр. Нужны и воспитательные программы, вкрапленные в процесс обучения. И сейчас мы к ним возвращаемся, когда в рамках образовательной программы формируется воспитательная. Это тоже обязательная и очень важная часть системы.
— Если мы говорим о возможном изменении системы образования, то не могу не спросить: как вы относитесь к ЕГЭ, какие видите положительные и отрицательные его стороны?
— Вообще сама идея неплохая, поскольку предоставляет хорошие и равные возможности всем выпускникам. А это всегда хорошо. Ребенок из самой что ни на есть глубинки, может поступить в любой университет России, никуда не выезжая, не неся изначально затраты на билет, на проживание. Нет рисков поехать сдавать экзамен, не сдать его и вернуться домой без средств и расстроенным. И здесь мы понимаем, что система ЕГЭ дала детям возможности.
Она, конечно, содержит изъяны. Изначально, например, была исключительно тестовая: попал — не попал, угадал — не угадал. Вероятность правильного ответа меняется в зависимости от того, сколько их у тебя — два или четыре. Подготовка к ЕГЭ вообще в определенный момент превратилась в натаскивание ученика, уводила учителя от модели развития школьника. Но система явно совершенствуется, появляются задания, где ребенку надо подумать, порассуждать, описать решение. И это хорошо. Экзамен становится сложнее. Но значит ли, что сложнее лучше?
Минусы все равно сохраняются. Дело в том, что, когда ученик определяется с нужным ему набором ЕГЭ, на него большое влияние оказывают различные факторы. Например, позиция учителя, школы. Понятно, что некоторые учителя стараются делать много для того, чтобы у них были хорошие показатели по классу. И педагог советует: "Тебе, Петров, не надо сдавать литературу". Ну не задалось у Петрова с этим предметом. А Петров, может быть, хочет попробовать себя в журналистике, мечтает об этом, несмотря на то, что недостаточно прочно пока знает предмет. И в этом смысле, когда результаты школьника экстраполируются на результаты педагогического труда и мастерства, наверное, что-то не так с системой.
Ситуацию с натаскиванием на ЕГЭ школьников тоже считаю не очень правильной. Раньше ребенок контрольную работу выполнял и демонстрировал возможности своего мышления, показывал процесс решения, оригинальность. Сейчас, конечно, тоже есть такие задания. Но они же не составляют основу экзамена.
Кроме того, мы знаем отдельные результаты ЕГЭ. Обществознание, например, не сдают порядка 30% школьников! Надо задуматься, проанализировать ситуацию. А то получается, что такие дети, хоть и закончили 11 классов, идут потом в среднее профессиональное образование. В принципе, это тоже путь и вполне нормальный. Но, может быть, им нужно было принять это решение после девятого класса — не потеряли бы тогда два года. Так что весь вопрос в том, как мы работаем с таким инструментом, как ЕГЭ.
— Не секрет, что многие выпускники школ ЕАО при наличии университета в регионе, выбирают при поступлении вузы крупных городов: Москвы, Питера, Екатеринбурга, Владивостока и пр. Все это вполне объяснимо. А давайте представим, что вы говорите им: "Ребята, подумайте еще раз. Выбирайте лучше наш университет, потому что…..".
— Ну мы же с вами знаем, что часто вчерашний школьник выбирает не вуз, и не специальность, а город, где бы он хотел жить. При этом, выбирает не всегда по по возможностям семьи. Вот нарисовал себе картинку красивую, решил оторваться от родителей. И начал свое движение в будущее. И тут появляется вопрос: "А насколько успешно?".
Бывает и так, что хотел ребенок, допустим, на журналистику, но баллов не добрал. И ему говорят в другом городе, который в его образе будущего сложился: "Ну, тогда выбирай другую специальность — "Лесное дело", например, город ведь тот же самый". Логика в данном случае странная, но так происходит. Поэтому чуть позже, зачастую, наши абитуриенты со слезами возвращаются домой. А уже поздно.
Или другая ситуация: звонят нашему абитуриенту с большого города и говорят, что он прошел на бюджет. Молодой человек забирает у нас документы, хотя точно проходит на бюджетное место, и уезжает. Но вскоре возвращается: итог печальный — нигде не прошел на бюджет.
Какие же тогда наши преимущества? Одно из них — условия проживания. Это очень важно. Сегодня университет имеет благоустроенное современное общежитие. Мы предоставляем места для проживания и сельским, и в особых ситуациях городским ребятам, потому что есть возможности. Когда наши студенты показывают фотографии своего общежития, студенты других университетов, даже крупных городов приходят в восторг. В каких-то вузах проживание стоит очень дорого, в каких-то — не все получают общежитие, а это дополнительные расходы родителей. Кроме того, в новых отремонтированных корпусах университета появляются различные комфортные студенческие пространства, такие по уровню, что не в каждом городе найдешь. Это, кстати, все стало благодаря поддержке нашего губернатора. Мы бы сами никогда, наверное, так не отремонтировали бы имущественный комплекс еще долгое время.
Далее. Кроме условий, это еще и возможности. Сегодня мы работаем в формате: поступив в наш университет, учись по всей России. У нас такая концепция. Например, наши студенты с направления "Информационные системы и технологии" уехали на месяц в Санкт-Петербург на учебу. Второй год уже мы используем такую модель. Мало кто о ней знает, может быть. И в дипломе будет запись, что определенные дисциплины выпускник изучил не в Биробиджане, а в Санкт-Петербурге. Недавно наши ребята, будущие дизайнеры ездили в знаменитую художественно-промышленную академию имени Штиглица, Высшую школу народных искусств в северной столице. Не исключаю возможности, что в будущем мы перейдем к формату двух дипломов — регионального вуза и крупного университета-спутника. Отрабатываем сейчас вопросы. Назовите вузы Хабаровска или Владивостока, где есть такой формат, именно с выездом, не онлайн. Плюс ко всему, он не влечет за собой дополнительных затрат родителей. Это расходы университета.
Какие еще возможности? ПГУ им.Шолом-Алейхема — маленький университет, и каждый здесь на виду. И если студент уже с первого курса хочет активно включиться в деятельность и жизнь своего вуза, быть замеченным, то у него есть все возможности.
У нас очень развит спорт. Команды университета много ездят по стране. Это тоже возможности.
Здесь высокие стипендии и повышенная академическая стипендия. У нас ведь разные уровни образования. Возьмем, например, стипендию по среднему профессиональному образованию. В области базовый ее размер — 539 рублей. У нас база — 2 тысячи рублей. А повышенная — 3 тысячи рублей. На высшем образовании норматив — 1484, а в нашем университете стартовая — 4 тысячи. Почти в три раза выше. Если говорить о повышенной академической стипендии, то она достигает 20 тысяч рублей. Такие выплаты надо еще поискать. Стипендиальный фонд, кстати, в этом году у нас подрос, что позволило увеличить размеры выплат. Кроме того, ребята, оставшиеся без попечения родителей, из числа детей-сирот хоть и получают базовые стандартные государственные выплаты, но мы три раза в год минимум достаточно внушительными суммами поддерживаем их, понимая, что все вокруг дорожает. И это возможности, которых в другом месте нет.
Будущие дизайнеры. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Общежитие. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Студенты ПГУ в одной из поездок. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Спорт в ПГУ. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Кроме того, в нынешнем году мы вводим в учебный план дополнительную квалификацию. Например, ты заканчиваешь одну специальность, на которую поступал, но мы монтируем в учебный план вторую в качестве дополнительной квалификации. И ты выходишь с двумя квалификациями. Например, журналист и рекламист. Или экономист и IT анализ данных. Это упрочняет позиции на рынке труда.
Только очень невнимательный человек не заметит, что мы меняемся. Мы развиваемся. Нам это интересно. Мы приглашаем ребят участвовать в этом процессе. Если тебе интересно работать в нашей команде и формировать облик будущего нашего университета, то приходи и делай это с нами.
— "У большинства региональных университетов одна ключевая проблема — мало сильных научных коллективов. Они сосредоточены на передаче знаний, которые медленно обновляются, по сути, это большие техникумы. Чтобы выйти из этого состояния, им нужно преодолеть проблему ресурсов — не денежных, а кадровых. Деньги — это только средство, главное — кадры". Это выдержка из интервью ректора Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова. Согласны с коллегой?
— Кадры решают все. Это достаточно известная классическая фраза, которая и сегодня актуальна, но работает уже по-другому. Сегодня в науке существует такое понятие, как гиг-команды. Это распределенные, гибкие команды, часто работающие удаленно, особенно в гуманитарных исследованиях, которые не требуют присутствия на лабораторной базе. И люди, находящиеся в разных университетах, в разных городах, а может, даже в разных странах, работают над одной научной тематикой. И для этого университету не надо собирать под своей крышей всех.
Поэтому вопрос не в кадрах и их количестве, а скорее, в эффективности. Известно, что у нас в университете есть лаборатория ледотехники, ей более 10 лет. И она может дать фору многим научным коллективам, расположенным в самых крупных университетах. Это исследования, реагирующие не только на национальные, но и на мировые вызовы: исследования, связанные с изучением и освоением Арктики. То есть, тематика, входящая в одну из ключевых в Стратегии научно-технологического развития России.
Нам не нужно огромное количество научных коллективов. У нас региональный университет. Я с одним лишь соглашусь, что университет без науки — не университет.
— Изначально базовый вуз ЕАО создавался, как педагогический. Со временем вводились новые специальности, и сегодня университет предлагает уже очень широкий их спектр. Как принимаются решения о введении новой специальности, каким образом отслеживается эффективность такого решения?
— Да, университет возник как педагогический. Был, очевидно, соответствующий запрос со стороны социально-экономической сферы региона: остро требовались учителя. Кстати, этот запрос актуален, хоть и не в прежней форме, по сей день. Поэтому мы готовим учителей, но не по всем профилям.
Область не стоит на месте, появляются новые отрасли, новые направления развития, и университет меняется вместе с территорией, реагируя на требования времени, рынка труда. Начала активно развиваться сфера, связанная с журналистикой, и мы поняли, что необходима подготовка специалистов. Сегодня наши ребята работают в очень многих СМИ. Заработал горно-обогатительный комбинат, возникла потребность в обогатителях, и мы в кратчайшие сроки подготовили все необходимые документы, залицензировали специальность и провели набор. Причем, учим более пяти лет и это заказ предприятия.
Новые профили открываем. Не направления подготовки, которые обязательно лицензируются, а именно профили. Это прерогатива университета. Например, "Управление персоналом" (управление в сфере ЖКХ). Это был запрос региона. Все выпускники ушли нарасхват: в управляющие компании, в другие организации. Или на магистратуре "Педагогическое образование" мы внедрили профиль "Экспертная деятельность в образовании". Туда пошли учиться директора школ, их заместители. По сути, это наращивание компетенций людей в области профиля. Это тоже наш ответ на запрос региона. Другой пример — техносферная безопасность — открыта по запросу МЧС по ЕАО.
Что же касается трудоустройства выпускников университета, то у нас очень высокий показатель. По приказу Министерства образования, который оценивает эффективность деятельности вузов, он составляет 95 единиц. Средний по России — 75. А это значит, что мы все делаем правильно.
Учебный процесс. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Общежитие. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Спорт в ПГУ. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
Студенты ПГУ. Фото: ПГУ им. Шолом-Алейхема
— Кстати, как вы относитесь к различным рейтингам вузов, которые у вас, кстати, неплохие? Как к чему-то, что нужно учитывать в работе потому, что они существуют, или как к объективному показателю, который отражает реальную картину?
— Рейтинг — это инструмент, который позволяет оценить собственную форму. Он, как зеркало, куда мы смотримся и видим, где нужно пригладить, причесать, поправить. Главное, он не должен превращаться в формальность, когда ты вынужден что-то подкручивать, но не видишь за этим большого смысла. Пока этого не происходит.
У нас действительно неплохие позиции по рейтингу на Дальнем Востоке. На общероссийском же фоне мы выглядим именно как региональный вуз. Но мы себя так и позиционируем.
Ведь нужно понимать, что настройки рейтингов ориентированы скорее на крупные университеты крупных городов. Зачастую в показатели берутся очень формальные вещи. Например, население в абсолютных числах. Или количество СМИ на территории. Как мы можем сравниться с Санкт-Петербургом, Екатеринбургом по этим показателям? Мы не в состоянии изменить подобные позиции, как бы ни старались. В этом у меня к рейтингам есть вопросы.
Вместе с тем, мы ими пользуемся, обращаем внимание, анализируем ситуацию и корректируем свои действия, но не до фанатизма. В рамках возможного, конечно. Заигрываться с этим инструментом не следует.
— Как Вы относитесь к онлайн образованию, которое активно внедряется сегодня чуть ли не повсеместно? Насколько это актуально сегодня, и нужны ли будут вообще вузы в том виде, в котором они существуют сегодня?
— Надо понимать, что онлайн образование — это всего лишь одна из современных технологий обучения. Ее могут применять любые организации, не только университеты. И оно, это образование, абсолютно разное: по качеству, по форматам. Здесь тоже существует свой диапазон — от банальной профанации до высокого качества. Мы знаем массу замечательных платформ. Они дают достойное образование, туда можно идти учиться, чтобы нарастить какую-то компетенцию. Онлайн образование, как правило, служит хорошей нишей именно для дополнительного образования. Поэтому является для нас не угрозой, а скорее хорошим конкурентом. Нам есть чему поучиться у этих онлайн платформ. И мы сами иногда берем курсы, чтобы понять, как там все организовано. Это ведь бизнес, на нем зарабатывают.
Вообще само по себе онлайн образование и университет — это позиции в разных плоскостях. Они просто несравнимы. Одно не может поставить под угрозу существование другого. Но не обращать внимание на систему онлайн образования нельзя. Нужно смотреть, учиться лучшему, внедрять у себя. На поле дополнительного профобразования — уж точно.
— То есть университеты могут брать опыт онлайн платформ себе на вооружение?
— Конечно. Именно лучшие практики. Но онлайн обучение не заменит классическое университетское. Абитуриент идет к нам за фундаментальностью, за коммуникацией с реальным человеком — лицом к лицу, за классическим студенчеством. Всего этого нет в онлайне.
— Мне кажется, общение с преподавателем, особенно с преподавателем высокого уровня, в онлайн сильно обедняется. Нет того контакта.
— Согласна с вами. Утрачивается коммуникация, в том числе, неформальная, человеческая. О многом ведь студент и преподаватель могут поговорить и вне аудитории. В этом случае может сработать и какой-то воспитательный эффект.
— Могли бы Вы представить портрет типичного современного студента? Какими ценностями живет, какие имеет привычки, сильно ли отличается от студентов предыдущих поколений?
— Ваш вопрос тянет на целое социологическое исследование. Поэтому сложно на него ответить вот так сразу. Но попробую.
Современный студент в основном понимает, чего хочет от жизни. А хочет он много. Однако, на мой взгляд, делает он для этого недостаточно.
Современный студент часто работает уже со второго-третьего курса, при этом не только получает практический опыт, но пытается достигнуть одной из своих целей — получить финансовую независимость от родителей.
Современному студенту явно не хватает того, что называют софт-скиллс. Это набор навыков, остро востребованных сегодня. Среди них — умение организовать командную работу, вести переговоры, вступать в простую коммуникацию с людьми разного уровня, умение быстро адаптироваться к изменениям и прочим вызовам, работать в режиме напряженности и многозадачности, которыми так богата наша сегодняшняя жизнь.
Кстати, над этим мы будем активно работать. В этом году у нас открылся Центр компетенций на базе платформы "Россия — страна возможностей". Мы вводим софты в учебный план и во внеучебную работу, помогая ребятам нарабатывать эти самые скиллы.
— Уже скоро школы направят во взрослую жизнь очередную партию выпускников. Чтобы вы могли сказать ребятам, их родителям по поводу того, как выбрать профессию, на что обратить внимание, что сделать в обязательном порядке?
— Что очень важно самому абитуриенту? Слушать себя, учитывать свои профессиональные предпочтения, если они уже есть. Если их еще нет, то подумайте, чем интереснее всего заниматься? Какая деятельность приносит удовольствие, что получается лучше всего?
А для родителей главное — правильно оценить свои финансовые возможности, спрогнозировать будущее. Сегодня возможности одни, завтра — другие. И тут может трагедия вырасти на ровном месте и для ребенка, и для родителей. Надо быть честными по отношению и к себе, и к детям. Иногда семья взваливает на себя обязательства, которые ей не под силу. Надо об этом думать. И родителям важно проявлять родительскую волю, но не по отношению к выбору специальности ребенка.
Выпускникам и родителям советую верно определится с ЕГЭ. Иногда школьник с мамой и папой выбирают себе набор из трех экзаменов, ориентированный исключительно под одно направление. А поступить не удалось. Приходят: "А куда я еще могу?" А никуда ты не можешь, у тебя недостаточный набор. Поэтому не нужно бояться взять на себя побольше. Не бояться того, что говорят учителя: "Не сдашь". Пробовать себя. Не выбирать легких путей.
Кроме того, с математикой при выборе ЕГЭ нужно быть внимательным. Обязательно смотреть, какая нужна математика в выбранном для поступления вузе — базовая или профильная. А то бывает, что приходят на экономику и говорят: "У меня базовая математика". Нет, на экономику с базовой невозможно. Там анализ данных, эконометрика. Там экономические модели. Там нужна профильная математика.
И, пожалуй, главное. Идти туда, где ты чувствуешь, что будешь ценен, где ты сможешь проявить себя. Посмотри, чем живет вуз, изучи соцсети, сайт, побеседуй со студентами, среди них всегда есть твои знакомые. Это тоже очень важно, как к тебе будут относиться в образовательной среде.
— Идеальный вуз сегодня — какой он в вашем видении.
— Мы как раз сейчас занимаемся моделированием, проектированием образа будущего нашего университета.
Для нас вуз, прежде всего, открытая система. Это среда возможностей для всех, это комфортные условия и для студента, и для преподавателя, и для сотрудника. Людям должно нравиться здесь.
Для нас вуз — это система индустриальных партнеров, которые готовы инвестировать в совместные проекты.
Для нас вуз — не статичная система. Это гибкий организм, живущий и развивающийся. И мы над этим много работаем. Осмысливаем. Какой у нас опыт? Кто мы сейчас? Кем мы хотим стать? Как мы хотим, чтобы нас воспринимали другие?
И этот образ будущего мы формируем. Лейтмотив один — мы для людей, мы для их образовательных, научных и творческих запросов.
