Амурская звезда Эммануила Казакевича

Эммануил Казакевич (1913-1962) известен прежде всего повестью "Звезда" — одним из первых образцов "окопной прозы" Великой Отечественной войны. Менее известны, но ничуть не менее интересны довоенные страницы его биографии, связанные с появлением Еврейской автономной области. Специально для ИА ЕАОMedia об амурских дорогах Казакевича, со дня рождения которого 24 февраля исполняется 110 лет, рассказал дальневосточный писатель и публицист Василий Авченко.

Израиль-на-Амуре

Ещё с 1924 года, когда появился КомЗЕТ (Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся), начался поиск новой обетованной земли для народа, лишённого исторической родины. Шла было речь о Крыме, но лидер крымских татар, глава ЦИКа республики Вели Ибраимов выступил против. Тогда-то учёный-почвовед, профессор Василий Вильямс и предложил рассмотреть слабозаселённые приамурские земли.

В 1928 году вышло постановление президиума ЦИКа СССР "О закреплении за КомЗЕТом для нужд сплошного заселения трудящимися евреями свободных земель в приамурской полосе Дальневосточного края". Возникло первое еврейское поселение на Амуре — Бирофельд, начала издаваться газета на идиш "Бирофельд Эмес". Вскоре открылись еврейские колхозы — "Бирофельд", "Валдгейм", "Ройтер Октябрь".

В амурский прото-Израиль бодро ехали переселенцы — не только с Украины и из Белоруссии, но также из Аргентины, Франции, Германии, переживавших "Великую депрессию" Штатов. Вокруг станции Тихонькой рос город Биробиджан, в имени которого слились названия рек Бира и Биджан.

В 1934 году Биро-Биджанский национальный район стал Еврейской автономной областью в составе Дальневосточного (с 1938 года — Хабаровского) края. Это было первое воплощение мечты евреев о своей земле. Советское государство помогало автономии организационно, техникой, средствами. В 1935 году число евреев в ЕАО (которая, к слову, превосходит Израиль по площади чуть не вдвое) достигло 14 тысяч человек, или 23%.

1 / 4

Заселение и развитие приграничной территории преследовало, помимо прочих, геополитические задачи. В Китае просоветского Сунь Ятсена, скончавшегося в 1925 году, сменил далёкий от идей Коминтерна Чан Кайши. Из-за границы в Приморье и Приамурье проникали хунхузы и диверсанты-белогвардейцы. В 1929 году вспыхнул конфликт вокруг Китайско-Восточной железной дороги. Чтобы вернуть контроль над этим советско-китайским предприятием, полководец Василий Блюхер ввёл войска и "принудил к миру" правителя Маньчжурии — маршала Чжан Сюэляна. Но уже в 1931 году Маньчжурию оккупировала Япония. Год спустя здесь появилось марионеточное государство Маньчжоу-го — плацдарм для атаки на СССР и Монголию…

Проза и поэзия Биробиджанстроя

Как раз в 1931 году в Биробиджан приехал 18-летний выпускник Харьковского машиностроительного техникума Эммануил Казакевич. Следом прибыли его родители. Старший и младший Казакевичи стали видными идеологами и строителями автономии. Отец — Генрих Львович — редактировал газету "Биробиджанер Штерн" и альманах "Форпост", входил в бюро обкома ВКП(б), был членом облисполкома.

Младший Казакевич ещё в Харькове играл на фортепиано и скрипке, писал стихи. Таким же было всё окружение — недаром поэт Перец Маркиш однажды сказал маме Эммануила: "Скоро ваша кушетка заговорит стихами!". В Еврейской автономии, однако, Эммануил неожиданно для всех возглавил колхоз "Валдгейм".

Впоследствии его дочь Лариса свидетельствовала: "Парень, никогда прежде не соприкасавшийся с сельским хозяйством, справился с задачей вполне успешно". О том же говорил писатель Тевье Ген: "Поэт, витавший в облаках, опустился на таёжную заболоченную землю, окунулся в заботы о хлебе насущном, об устройстве жизни переселенцев в далёком незнакомом краю".

А другой здешний писатель — Гирш Добин — даже начал роман о молодом председателе. Поэтесса Любовь Вассерман вспоминала: Казакевич обошёл чуть не всю область пешком, "всюду у него были друзья и знакомые: охотники, колхозники, трактористы, геологи". Любил петь и декламировать стихи, носил галифе, фуражку со звездой и шинель. Литератор Яков Чернис вспоминал: "Он высокого роста… на носу — толстые стекляшки очков в проволочной оправе. Улыбка не сходит с его лица даже тогда, когда он серьёзен".

1 / 4

Поводов быть серьёзным хватало. Создание ЕАО — фактически на пустом месте, в условиях не слишком ласкового климата — не было сплошным праздником. Вот какими увидел "новобранцев" еврейского колхоза "Валдгейм" литератор Семён Бытовой: "Люди… имели… унылый вид. Впервые попав с солнечной Украины в суровый таёжный край, где было пустынно и где им предстояло строить новую, непривычную жизнь, они поначалу испытывали страх. Одни угрюмо молчали, другие выражали свой испуг вслух, а третьи со слезами на глазах требовали, чтобы их тут же вернули на станцию и первым же поездом отправили обратно на запад". Многие, не выдержав трудностей, уезжали. Казакевич, однако, поставил на ноги "Валдгейм" и занялся новым делом — стройкой Дворца культуры, "пробив" соответствующие решения в Хабаровске. Несколько позже он возглавил Биробиджанский государственный еврейский театр — БирГОСЕТ. В Москве познакомился с худруком Московского государственного еврейского театра Соломоном Михоэлсом. Выпускной курс училища при ГОСЕТе стал кадровым ядром дальневосточного театра. Казакевич привёз в Биробиджан труппу, решал организационные проблемы, доставал материалы для декораций, костюмы.

1 / 3

И конечно же — писал. Ещё в 1932 году вышел первый сборник стихов Казакевича — "Бирэбиджанбой" ("Биробиджанстрой"). Для театра он переводил на идиш пьесы Арбузова, Корнейчука, Киршона, Горького, "Сирано де Бержерака" Ростана. Уже на местном материале написал пьесу "Молоко и мёд" ("Милх ун хоник"). В начатой пьесе о Колумбе развивал версию о еврейских корнях мореплавателя, трактуя его поход в Индию, вылившийся в открытие Америки, как поиск земли обетованной: как раз в те времена "великий инквизитор" Торквемада изгнал евреев из Испании…

В 1934 году с Казакевичами познакомился молодой, но уже именитый писатель Александр Фадеев, на время вернувшийся в места, где прошла его дальневосточная партизанская юность. Встреча была неформальной, у костра: Фадеев жарил мясо, Эммануил читал свои переводы Маяковского на идиш. "Я следил за ритмикой. Не знаю, как в остальном, но ритмика Маяковского выдержана блестяще… Хороший сын у тебя, Генрих, за такого краснеть не будешь", — сказал Фадеев Казакевичу-отцу.

1 / 2

В 1935 году 52-летний Генрих Казакевич скончался. В его честь в Биробиджане переименовали улицу Валдгеймскую и назвали строящийся кинотеатр ("звуковое кино"). Вскоре не стало и мамы. А уже в 1937 году и сам Эммануил Казакевич уехал в Москву. В печати не раз высказывалась версия, что это было чуть ли не бегство: Казакевич будто бы опасался ареста. Действительно, в ту пору ежовщины под ударом находились и живые, и мёртвые: вот и улицу Генриха Казакевича уже в 1938 году почему-то переименовали в Советскую (позже, в 1962-м, именем теперь уже младшего Казакевича назвали другую улицу Биробиджана, в районе завода "Дальсельмаш"). Однако здесь мы вступаем на зыбкую почву предположений. Связей с Биробиджаном Казакевич не терял, там продолжали выходить его книги: сборник "Гройсэ вэлт" ("Большой мир"), поэма "Шолэм ун Хавэ" ("Шолом и Ева"), публицистическая книжка "Дэр вэг кейн Бирэбиджан" ("Дорога в Биробиджан"). Да и в дальнейшем органы НКВД писателя не преследовали. Более того, в Москве для еврейского издательства "Дер Эмес" ("Правда") он перевёл на идиш не только "Неведомый шедевр" Бальзака, но и книгу Сергея Уранова "О некоторых коварных приёмах вербовочной работы иностранных разведок".

Бегство на передовую

В 1941 году стихи Казакевича вошли в сборник "Фарн эймланд, ин шлахт!" — "За Родину, в бой!". Тогда у поэтов было принято отвечать за свои слова, оружие они брали в руки без интеллигентских сомнений. Казакевич — белобилетник, вчистую освобождённый от армии по зрению, — пошёл в ополчение. Попал в писательскую роту вместе с авторами "Красных дьяволят" и "Дикой собаки динго" Павлом Бляхиным и Рувимом Фраерманом. Рвался оттуда в бой, как когда-то — на мирную передовую дальневосточных строек. В этом он был похож и на Аркадия Гайдара (уволенный из армии по здоровью, тот в 1941 году вступил в партизанский отряд и погиб в бою), и на Эрнеста Хемингуэя, то и дело норовившего превысить полномочия военкора–"нонкомбатанта".

Эммануил Казакевич добился отправки в офицерское училище, по окончании которого попал в запасной полк. Им командовал георгиевский кавалер Первой мировой Захарий Выдриган — будущий генерал, прототип Сербиченко в повести Казакевича "Звезда" и Середы в "Весне на Одере". Младший лейтенант Казакевич стал его адъютантом. Оба писали рапорты об отправке на фронт, но Выдригана направили на передовую, а Казакевича — во Владимир, в газету "Боевые резервы". Оттуда поэт попросту сбежал — на фронт. Пока в тылу Казакевича искали, чтобы судить за дезертирство, замкомандира 174-й дивизии Выдриган уже включил его в списки своей части.

Впоследствии, приняв 76-ю Ельнинскую дивизию, Выдриган взял Казакевича в адъютанты. Здесь Казакевич дослужился до должности начальника разведки дивизии. Позже генерал Выдриган вспоминал: это был "самый плохой" адъютант, но прекрасный разведчик. Штабная служба Казакевича не устраивала, он стремился в самое пекло.

Война порой обнаруживает в людях таланты, которых в них никто не мог предположить. Если в Биробиджане поэт-очкарик стал аграрием, строителем, организатором, то теперь он превратился в бесстрашного разведчика — ходил в поиски, брал "языков". Позже, при демобилизации, врачи на комиссии удивлялись: как с таким зрением он вообще мог попасть в разведку

Казакевич освобождал Ковель, Влодаву, на фронте вступил в партию. Из наградного листа: "10.09.43 г. разведгруппа 508 СП получила приказ произвести ночной поиск и взять пленного. Поиск оказался неудачным. Приказ не был выполнен. Тогда пом. начальника разведотделения лейтенант Казакевич, проявив отвагу и настойчивость, приказал произвести дневной поиск, взяв на себя ответственность за все последствия поиска в дневное время. Он возглавил разведгруппу, организовал поддержку миномётов и пулемётов, повёл разведчиков на передний край. Установив, что из одной траншеи противника ночью был взят язык соседней частью, лейтенант Казакевич пришёл к выводу, что противник в этой траншее всю ночь бодрствовал и к утру, очевидно, отдыхает. В этой траншее он и решил организовать поиск, проявив, таким образом, находчивость и предусмотрительность. В результате приказ был выполнен: среди бела дня был захвачен в плен вместе с оружием немецкий унтер-офицер, член нацистской партии, награжденный Железным крестом, Альберт К., давший ценные сведения о противнике. За проявленную отвагу и взятие в плен немецкого унтер-офицера тов. Казакевич достоин награждения медалью "За отвагу"".

1 / 3

Летом 1944 года Казакевича ранило в бедро осколком гранаты. Лечился в эвакогоспитале в Барнауле, потом попал в Омск — в резервную часть, подал рапорт об отправке на фронт. Не дождавшись ответа, снова сбежал и в ноябре 1944 года догнал свою часть в Польше, подобно разведчику Аниканову из "Звезды". Победу капитан Казакевич встретил в должности помощника начальника разведки армии. Служил в органах советской военной администрации в Галле. Побывал в Веймаре — в доме Гёте, в домах Шиллера и Листа… Демобилизовавшись, вернулся в Москву на трофейном "опеле". На фото 1949 года на груди у Казакевича — медаль "За отвагу", два ордена Красной Звезды и два — Отечественной войны.

Негаснущая "Звезда"

Если до войны он писал стихи на идиш, то после войны — прозу на русском. Ещё в военные годы печатались произведения журналистов и писателей, ставших военкорами (Фадеев, Эренбург, Симонов, Полевой, Бек…). Они знали, что такое фронт и передовая. Но как всё-таки видится война не военкору, пусть даже самому обстрелянному, а рядовому солдату или младшему офицеру? Повести "В окопах Сталинграда" Виктора Некрасова (на войне — полкового инженера, заместителя командира сапёрного батальона) и "Звезда" Эммануила Казакевича, вышедшие в 1946 и 1947 гг. и удостоенные Сталинских премий, начали прозу, которую потом так и назовут — "окопной" или "лейтенантской".

Их младшие товарищи Виктор Курочкин, Юрий Бондарев, Виктор Астафьев, Василь Быков, Константин Воробьёв, Евгений Носов "распишутся" позже. Видимо, дело в том, что Некрасов и Казакевич войну встретили не мальчишками, а уже зрелыми людьми с немалым жизненным опытом.

Вслед за "Звездой" вышли повести "Двое в степи", "Сердце друга", "Весна на Одере" (биография главного героя последней Лубенцова, что интересно, связана с Приамурьем). В переводе Казакевича в СССР вышла книга Карло Коллоди "Приключения Пиноккио". А "Звезду" он сам перевёл на идиш.

В 1962 году 49-летний Казакевич скончался от рака. Счастливая, казалось бы, звезда Еврейской автономии стала закатываться гораздо раньше, уже во второй половине 1930-х: экономические трудности, репрессии (первого главу ЕАО Иосифа Либерберга расстреляли как троцкиста), война… А в 1948-м возник, опять же не без участия Москвы, Израиль, куда позже, кстати, перебрались дочери Казакевича.

Сегодня ЕАО, в 1993 году вышедшая из состава Хабаровского края, — единственная автономная область в РФ и единственная территория на планете, где идиш по-прежнему в законе (в Израиле вместо него решили возродить древний язык иврит). До сих пор выходит газета "Биробиджанер Штерн" с вкладкой на идиш (на здании, где разместилась редакция, кстати, укреплена мемориальная доска писателя). Вывески на вокзале Биробиджана и таблички с названиями улиц двуязычны, хотя доля евреев за послесоветские годы значительно снизилась.

1 / 2

…Ещё в Харькове, тогда — столице советской Украины, Казакевич-отец редактировал газету "Дер Штерн" ("Звезда"). Выходит, именно там зажглась звезда Казакевичей, которая привела их с Украины на Амур, а впоследствии стала названием самого известного произведения Эммануила Генриховича. Эта звезда не погасла до сих пор: в 1949 году повесть экранизировал Александр Иванов, в 2002-м — Николай Лебедев. Если первый фильм несколько приглажен, то вторая экранизация точнее соответствует первоисточнику. Успев передать важные сведения, вся разведгруппа гибнет…

Истории

Амурская звезда Эммануила Казакевича

Со дня рождения известного писателя и поэта, который в довоенные годы руководил в Еврейской области колхозом и театром, исполнилось 110 лет