Губернатор острова метелей

В декабре 1963 года, не дожив месяц до 63 лет, ушел из жизни один из самых известных советских полярников, уроженец села Лазарево в Еврейской автономной области, Почетный гражданин ЕАО Георгий Алексеевич Ушаков. Ушел, оставив после себя обширное наследство из научных исследований, этнографических и литературных заметок, книг, работы по организации арктических экспедиций, национального института океанологии и др. Он многое успел сделать за недолгую по нынешним меркам жизнь. Работал до последнего дня. В столе его кабинета в квартире московского дома полярников осталась лежать недописанная рукопись книги "Остров метелей" (12+), в основу которой легли воспоминания Ушакова о первой его полярной экспедиции — на остров Врангеля, которую он совершил, будучи еще 25-летним юношей, в период с 1926 по 1929 год. Он почти закончил книгу, оставалось совсем немного, что позволило его друзьям и коллегам завершить работу, а в 1972 году пустить книгу в печать. Благодаря этому воспоминания полярника, связанные с освоением острова Врангеля, имеющего для страны стратегическое значение, стали доступны многим. Хотя книга и является довольно раритетной, мы нашли ее и тоже прочитали. Итак, увлекательная история о человеке, который боролся, искал и никогда не сдавался — в материале информационного агентства EAOMedia.

Остров преткновения

Ровно 200 лет назад — в марте 1823 года — замечательный наш исследователь, тогда еще лейтенант Российского флота Фердинанд Петрович Врангель, сидя в кругу чукотских охотников на стоянке на мысе Шелагский, поинтересовался о землях, которые должны, по полученным ранее сведениям, находиться в море на севере от берега. На что его собеседники, отличавшиеся, кстати, отменным зрением, рассказали, что летом, в хорошую ясную погоду с определенного места можно порой увидеть далекие вершины, покрытые снегом. Но сами охотники там сроду не бывали. Так описательным способом путешественник добыл сведения об острове, получившим впоследствии его имя. Пробиться к неизведанной земле в ходе своей экспедиции по Ледовитому океану у Врангеля так и не получилось. Но на карты, которые были приложены к отчету об экспедиции, он ее все-таки нанес. Причем довольно точно. В итоге это позволило другим исследователям впоследствии правильно идентифицировать новую землю.

По мере того, как страны, в пределах интересов которых находилось побережье Ледовитого океана, изучали и осваивали эту территорию, остров Врангеля все больше привлекал их внимание. О выгодном со стратегической точки зрения положении острова тогда никто еще не думал. Это придет позже. А вот природные его богатства впечатляли даже видавших виды путешественников: неисчислимые стада моржей, гигантские птичьи стаи, белые медведи и пр. Поэтому в 1881 году одна из американских экспедиций, выполнявших здесь спасательную операцию, посчитала необходимым поднять над островом флаг США.

Императорскую Россию, впрочем, это вовсе не впечатлило. И как пишет в своей книге Георгий Ушаков, "...в 1911 году к его берегам (о. Врангеля — ред.) подошел русский ледокол "Вайгач", следовавший в составе гидрографической экспедиции из Колымы к Берингову проливу. В юго-западной части острова с "Вайгача" была высажена береговая партия. Она произвела здесь магнитные наблюдения, определила астрономический пункт, а ее топографические работы позволили существенно уточнить карту острова. В 1916 году работы экспедиции... были закончены. Царское правительство направило иностранным державам ноту, в которой Россия объявляла свои права на новооткрытые земли, а также и на ряд других островов, лежащих против северных берегов России. Среди них упоминался остров Врангеля. Возражений на ноту не последовало, и позже на всех картах — как русских, так и иностранных — этот остров всегда обозначался цветом России".

А вскоре в стране наступили лихие времена и мало кто, за исключением людей, очень уж болеющих за судьбу арктических территорий, вспоминал о Врангеле. Чем незамедлительно, лишний раз подтвердив мнение, что к англосаксам спиной лучше не поворачиваться, воспользовались наши, как сейчас говорят, зарубежные "партнеры". Известный канадский исследователь Вильярмур Стеффансон организовал подряд две экспедиции на забытый Россией остров: в 1921 и 1923 годах. Первая закончилась провалом и почти полной гибелью ее участников, а вторая прошла вполне успешно. Однако, к великому огорчению "партнеров", Россия вышла из тягот гражданской войны. Более того, новая власть вполне обоснованно считала, что негоже позволять кому-либо вот так запросто отбирать законные ее территории.

"Если в первый раз еще можно было ссылаться на научные задачи экспедиции (Стеффансона — ред.), то действия второго отряда — тринадцать эскимосов с Аляски под командой американца Уэльса — достаточно ясно свидетельствовали о том, что действительная цель экспедиции — колонизация острова и эксплуатация его богатств", — пишет Георгий Ушаков.

Поэтому, получив сведения о нахождении чужой экспедиции на острове, руководство страны Советов отправило на Врангель в 1924 году ледокол "Красный Октябрь". Легковооруженное судно пробилось к берегам острова, а его команда подняла там флаг Советского Союза, сняла отряд Уэльса и вывезла его во Владивосток. На этом возня американцев вокруг Врангеля была закончена.

А в середине июля 1926 года из владивостокской бухты Золотой рог вышел пароход "Ставрополь" с экспедицией, в задачу которой входило изучение и заселение острова Врангеля. Возглавил экспедицию Георгий Ушаков: молодой человек 25 лет от роду, родившийся и выросший в селе Лазарево на территории нынешней ЕАО, опыта работы в Заполярье не имевший вообще. Как же получилось, что именно такой человек возглавил очень важную арктическую экспедицию? Ведь ему еще только предстояло стать одним из самых известных советских полярных исследователей.

1 / 4

Мечты сбываются

Работа в Заполярье была целью Ушакова с самого детства. Он шел к ней широким, уверенным шагом. И неофициальный лозунг советских исследователей: "Бороться и искать, найти и не сдаваться", который вышел из-под пера замечательного писателя Вениамина Каверина только в конце 40-х годов, вполне мог быть девизом всей его жизни.

"Мне давно хотелось увидеть страны полуночного солнца. Я мечтал об этом с тех пор, как, будучи еще подростком, прочитал несколько книжек о путешествиях в полярные страны. И тогда я начал грезить этим, потому что любил суровую природу, преодоление всяких трудностей, борьбу со стихией и приключения. А я их узнал с детства, — пишет Ушаков, — Уже с десяти лет я нередко сопровождал старших братьев на охоте на крупного зверя в дальневосточной тайге. Здесь я впервые увидел могучие паводки таежных рек. Бывали случаи — спасался от грозной, но захватывающей по красоте стихии лесных пожаров. В лунном свете августовских ночей видел лося, отзывающегося на звук охотничьей трубы. Отсиживался на березе от разъяренной медведицы. Прислушивался к шороху змей в травах амурских болот. Следил за распусканием почек весной и за переходом зелени в багрянец осенью. Спал в зимние морозы у костра из стволов кедра и наблюдал в ночной темноте фосфорический свет рысьих глаз, а в двенадцать лет увидел прыжок тигра, смертельно раненого охотником. Среди таежников я получал жизненную закалку, старался подражать сильным и смелым и учился любить природу".

Вскоре школу тайги Ушаков поменял на учебу в одном из городских училищ Хабаровска. Кормился и оплачивал образование за счет копеечной зарплаты уличного продавца газет. В 15 лет, за два года до социалистической революции, Георгий встретил человека, который оказал на него сильнейшее влияние. Это был Владимир Арсеньев. Очень уж приглянулся известному нашему исследователю шустрый, смышленый паренек, и Владимир Клавдиевич позвал Ушакова в очередную свою экспедицию.

Целое лето в качестве разнорабочего или, как писал сам Ушаков, в роли "мальчика на побегушках", он провел в тайге бок о бок с Арсеньевым, все больше заражаясь желанием изучать природу, путешествовать. А потом была социалистическая революция, Гражданская война, подполье и партизанский отряд, базировавшийся в приморской тайге.

"Я полюбил отвоеванную народом землю и природу еще больше, глубже хотел ее познать. Любовь к природе переплелась с мыслями о переустройстве, процветании и могуществе родины. Мечты о путешествиях приобрели новую окраску, наполнились новым содержанием. Арктика стала занимать в них главное место потому, что на карте полярные страны выглядели огромным ледяным венцом нашей страны. Они были наши, эти малоисследованные просторы с их своеобразной природой.

И на фоне этой природы — сильные, упорные русские люди, землепроходцы давних времен, о которых я теперь уже многое знал. Они не только ничем не уступали прославленным зарубежным путешественникам, но зачастую и превосходили их смелостью, пытливостью, инициативой и чем-то напоминали понятных и близких мне людей, встречавшихся с детства в дальневосточной тайге.

Я знал также, что страна будет продолжать дело этих патриотов, осваивая Крайний Север. А для этого надо в первую очередь знать их природу, географию, население, перспективы освоения и будущего переустройства этих отдаленных территорий. А чтобы знать все это, надо туда поехать. Именно это и стало для меня главным стимулом для поездки в Арктику", — написал Ушаков.

Узнав, что готовится экспедиция на остров Врангеля, 25-летний Ушаков, который к тому времени из почетных регалий имел лишь членство в Дальневосточном краевом отделении Географического общества, подал Уполномоченному Наркомата Внешторга и Госторга РСФСР по Дальнему Востоку заявление о своем желании не просто войти в состав отряда, а возглавить его. Судьба, известно, любит настойчивых. Как выяснилось позднее, подобных заявлений в наркомат поступило более 20-ти, однако большая часть желающих отсеялась после того, как узнала, что экспедиция продлится минимум два года. Шансы молодого любителя приключений резко увеличились. А кроме того, он решил направить Уполномоченному еще одно письмо.

"Уважаемый товарищ! — писал Ушаков, — Мне кажется, что моя просьба произвела на Вас впечатление поступка необдуманного: решения, принятого наспех, питаемого ребяческим романтизмом. Мне хочется попытаться доказать Вам, что мое решение глубоко продумано.

Я уже давно решил посвятить свою жизнь исследованию нашего Крайнего Северо-Востока… Я собираюсь отправиться на Север не ради любопытства туриста или выгод гастролера, а ставлю перед собой глубоко продуманную задачу, к решению которой веду подготовку по всем доступным мне линиям.

Сейчас решается вопрос о колонизации Земли Врангеля. Цели колонизации в настоящий момент и ближайший период времени преследуют не столько экономические интересы, сколько разрешение политической стороны вопроса и необходимость естественногеографического обследования района...

Едва ли представляется возможность посылки ученого "с именем", принимая во внимание кабинетный характер таких людей, а также все трудности и риск предстоящей продолжительной поездки. А если это и удастся осуществить, то все же целесообразность посылки такого лица будет сомнительна, так как нет ученых, не имеющих за плечами солидного возраста.

Наш Север и Северо-Восток не исчерпываются одной Землей Врангеля. Область потребует много сил и времени, и поэтому целесообразнее послать человека, у которого жизнь впереди и которого хватит не на одну Землю Врангеля".

Неуемное желание молодого и перспективного исследователя было все-таки замечено. Нельзя исключать и того, что за Ушакова замолвил слово кто-то из его знакомых по Географическому обществу, партийной или советской работе. Известно, например, что Арсеньев не забыл худого, нескладного студента, служившего в его экспедиции. Всю свою жизнь он внимательно следил за судьбой Ушакова, а порой даже принимал в ней непосредственное участие (один из примеров — в конце материала). Может быть, и здесь не обошлось без деликатной опеки со стороны Владимира Клавдиевича?

Как бы там ни было, 8 мая 1926 года председатель Дальневосточного крайисполкома подписал приказ, согласно которому товарищ Ушаков Георгий Алексеевич был назначен уполномоченным Далькрайисполкома Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов по управлению островами Северного Ледовитого океана Врангеля и Геральд.

В нагрузку к приказу новоиспеченному полярнику, а по совместительству еще и руководителю будущей факторией Совторгфлота, выдали инструкцию из восьми пунктов о том, как вести хозяйственную деятельность в столь отдаленной и малоизвестной местности. Учитывая, что нет никакой возможности предусмотреть все ситуации, которые могут возникнуть на острове, Ушакову рекомендовали строго руководствоваться положениями инструкции. Например, самым строгим образом наказали отпускать колонистам товары фактории по ценам не выше существующих на Чукотском полуострове. При продаже или обмене товаров членами колонии необходимо установить принцип кредитования под продукцию промысла — пушнину, моржовый клык и т.п., ни в коем случае не допуская развития иждивенческих настроений. Также от руководителя экспедиции потребовали максимально использовать пушные богатства острова, но при этом строго следить, чтобы процесс не превратился в банальное избиение зверей. Ну и, конечно, необходимо было изучить природные богатства острова, чтобы максимально использовать их в будущем, расширяя традиционные промыслы и развивая новые. Не кажется ли вам, что подобный подход принципиально отличается от тех, которые традиционно использовали наши "партнеры"-англосаксы, где бы они не появлялись?

1 / 2

Про настоящую любовь

Почти через месяц после выхода из Владивостока, зайдя по пути в Японию и Петропавловск-Камчатский, "Ставрополь" прибыл в бухту Провидения. Здесь экспедиция должна была поднять на борт остатки снаряжения, которые перебрасывали в бухту землей — по зимнему пути. В том числе, сотню лаек из Анадыря, без которых исследование острова попросту невозможно. Даже при наличии гидроплана "Юнкерс", который ждал своего часа на борту судна. Исследования с воздуха обязательно должны дополняться исследованиями с земли. И собаки, подготовленные к экстремальным условиям, становились важнейшей частью экспедиции. Как и местные жители — эскимосы, которых Ушакову предстояло еще уговорить стать первыми советскими колонистами на острове Врангеля.

За собаками и прибывшим снаряжением в Провидении приглядывал Иосиф Миронович Павлов, местный учитель и охотник, уже давно ставший для эскимосов своим человеком. Именно на него Ушаков будет опираться все годы своей долгой и тяжелой экспедиции. Рабочие отношения вскоре перерастут в крепкие дружеские, а через много лет после возвращения с Севера и смерти Павлова, Ушаков возьмет его единственного сына Володю на воспитание в свою семью. Вот как он рассказывал о первой встрече со своим будущим другом.

"Не смолк еще грохот якорной цепи, как на палубу поднялось несколько эскимосов. Впереди человек в клетчатой кепке, синей рабочей блузе, меховых брюках, в торбасах из тюленьей шкуры! По лицу его можно принять за североамериканского индейца, впечатление нарушает только выбившаяся из-под кепки прядь светлых волос.

Он несколько нерешительно протянул мне руку и просто сказал: "Павлов". Это был тот самый Иосиф Миронович Павлов, о котором я слышал еще на материке. Родился он на Анадыре, отец у него русский, мать — камчадалка. Детство провел на Командорских островах, учился в Петропавловске-на-Камчатке и после этого больше десяти лет учительствует и охотится на Чукотском полуострове. Южнее Петропавловска не бывал. Женат Павлов на эскимоске, быт и нрав этого народа знает лучше, чем русские. Эскимосы считают его своим человеком и любят за покладистый характер. Они называют его Ивасем".

Помимо покладистости, Павлову явно был присущ и дух авантюризма, без которого нельзя представить ни одного из исследователей. Ярким примером тому служит первый разговор Ивася и Ушакова, который произошел тут же на борту корабля.

"Я решил сразу перейти к делу, — вспоминает Ушаков.

— Поедем?

— Надолго?

— На три года. Если не пробьется пароход, должны осилить четвертый, может быть, пятый

— А продукты?

— Трехлетний запас. Патронов хватит на пять.

— А что там есть?

— Моржи, медведи, песцы. Метели, льды, туманы. Два месяца полярная ночь, и два месяца полярный день. Людей нет. Мы будем первыми.

Несколько минут Павлов молча рассматривает свою кепку, потом встаёт и протягивает мне руку. Чувство взаимного понимания родится в нашем рукопожатии".

А уже через полчаса после разговора будущие исследователи Врангеля вместе принимали на берегу собак, оленьи шкуры, снаряжение, продукты и отправляли их на борт "Ставрополя".

Но если легкого на подъем будущего своего друга Ушакову удалось завербовать в экспедицию за считанные минуты, то с будущими колонистами из числа эскимосов пришлось труднее. В результате, после нескольких встреч, долгих разговоров и даже инцидента с местными любителями "огненной воды" (куда ж без них), Ушаков все-таки сформировал состав колонии из шести семей. Он видел, что все они — очень бедные люди, которым нечего оставлять на этой суровой земле. Имущество колонистов поместилось в одну большую лодку и состояло преимущественно из вытертых оленьих шкур и старого оружия. А у некоторых не было даже этого, вспоминал Ушаков.

На всех переселенцев — один вельбот, одна байдарка, полторы упряжки собак и полсотни патронов. Тем не менее, будущая колония на острове Врангеля была укомплектована: пятьдесят один эскимос и девять русских. Всех колонистов на первое время обеспечат необходимым снаряжением из запасов экспедиции.

"Берем курс на остров и полным ходом идем весь день по чистой воде, — пишет Ушаков, — Солнце стоит низко и греет мало. 5 августа 1926 года. Льдов не видно, у всех приподнятое настроение. Уверенность в том, что мы достигнем острова, растет с каждым часом, с каждым оборотом винта. К вечеру мы уже на широте острова Врангеля. Завтра должны быть у цели".

Но север есть север. На подход к острову понадобилось еще почти пять дней. И только 10 августа экспедиция начала выгрузку на берег. Трехлетний запас продуктов, снаряжение, собаки, гидроплан, разобранные и пронумерованные по бревнам дома. На то, чтобы доставить весь этот груз с борта понадобилась еще почти неделя. И если колонистам спешить было особо некуда, то моряки явно хотели побыстрее расстаться с Арктикой. Врасти в лед и зимовать здесь экипаж "Ставрополя" не хотел, и уже 15 августа судно покинуло Врангель. Его отход колонисты проводили салютом из своих кольтов.

Больше ни одного "пустого" выстрела на острове не прозвучало. Начиналась большая и трудная работа. Пилоты "Юнкерса" собрали первые сведения с воздуха, эскимосы добыли первые охотничьи трофеи — моржей, птицу и медведей. Ушаков с Павловым погрузились в заботы по обустройству поселка и подготовке первых наземных экспедиций.

А в один из своих первых походов, совершаемых пока на небольшое расстояние от поселка и, как правило, вдоль берега, полярник наткнулся на чью-то могилу. Вот как он описал этот случай в своей книге.

"В полумиле виден белый хрупкий крестик. Иду к нему. Оказывается, это могила одного из американцев — Найта. Возможно, что он, как и я, был влюблен в Север. Не знаю почему, но, стоя у его могилы, я чувствую уверенность, что моя любовь будет счастливее".

В итоге, так и случилось. Север и остров Врангеля приняли любовь этого молодого человека, так уверенного в правильности своего выбора. Приняли, хоть и подвергли ее многим испытаниям. Но какая же любовь без испытаний? Разве что ненастоящая.

1 / 4

Островитяне

Три долгих года провела в итоге на острове Врангеля экспедиция Ушакова. Три года, наполненных не приключениями, а бесконечной борьбой: с природой, нехваткой припасов, условий для жизни, с суевериями, в конце концов. Уж очень склонны оказались первые советские колонисты объяснять все происходящее с ними вмешательством духов и прочих загадочных сущностей. И это часто мешало нормальной работе экспедиции и фактории.

Например, уже через несколько дней после высадки Ушаков с тревогой наблюдал за тем, как вели себя эскимосы после добычи ими медведя. Пять суток охотники не выходили из яранги, где всячески ублажали дух убитого хищника: пели песни, били в бубен, танцевали. А работа по заготовке для колонии мяса на зиму простаивала.

"Если каждый охотник после удачной охоты будет пять суток занимать своего медведя песнями и плясками, то это тяжело ударит по быту нашего маленького поселения. Я решил убедить эскимосов в необходимости отказаться от ритуала", — вспоминал Ушаков. — Договориться с колонистами сократить процедуру общения с духами убитых животных удалось лишь после того, как всем поселком решили, что Врангель — земля исключительно русская, не эскимосская и чукотская, а потому обычаи эти здесь работать не будут. При этом решенную задачу нельзя было назвать простой, учитывая, что четверо из 51 эскимосских колонистов являлись потомственными шаманами. Охота продолжилась, но уже в подходящем для Ушакова режиме. Как, например, отметил позднее ученый и арктический исследователь Савва Успенский, "колония на острове Врангеля полностью оправдала возлагавшиеся на нее надежды. Заготовленные факторией шкуры песцов и белых медведей, моржовые и мамонтовые бивни с лихвой покрыли все расходы, связанные с организацией самой фактории".

Безусловно, молодого "губернатора" острова метелей заедала административная текучка, связанная с организацией жизни поселка, налаживанием промысла и работой фактории. Тем не менее, Ушаков смог организовать и научную работу, связанную с изучением географии, метеорологических условий, флоры и фауны этой суровой, но очень богатой земли. О том, сколько усилий и времени она отнимала у полярника, мы узнаем из его воспоминаний.

"При более близком ознакомлении с островом выяснилось, что карта (единственная и составленная еще в старой России Гидрографическим обществом — ред.) во многом расходится с действительностью. Особенно сильно бросалось в глаза это несоответствие на северной стороне острова. Поэтому я счел необходимым сделать попытку исправить существующую карту, предприняв для этого поход с целью описи побережья.

Из приборов у нас только буссоль Шмалькальдера, Пройденное расстояние я предполагал измерять прикрепленными к нартам велосипедными колесами со счетчиками оборотов.

В партию входили два человека — я и Павлов. Нам предстояло пройти 500 километров. Мы надеялись, что уложимся в полтора месяца. Транспорт — две нарты и восемнадцать собак". Вот так, с велосипедным счетчиком и простой буссолью Ушаков протоптал весь Врангель, площадь которого, на минуточку, превышает семь тысяч квадратных километров. Помочь техникой, оборудованием и даже научным советом Большая земля не могла. За три первых года работы фактории на остров лишь дважды, с перерывом в несколько дней, в 1927 году были оправлены два самолета, забравшие часть сданного в факторию товара взамен на свежие газеты.

Однако Ушаков смог накопить огромное количество уникального научного материала: результаты регулярных метеорологических наблюдений, топографические съемки, коллекции минералов и горных пород, заметки о фауне, гербарий, а также ценнейшие этнографические материалы, характеризующие быт и фольклор эскимосов. Исследователь понимал, что наступает пора эффективно распорядиться этими знаниями.

Но судно, которое должно было доставить на Врангель смену Ушаковской команде и небольшую научную экспедицию, на горизонте не появлялось. Погода, от которой в Арктике зависит все, тоже не радовала.

"Ледовая обстановка летом 1929 года была исключительно неблагоприятной. Мы стали готовиться к четвертой зимовке, — вспоминает исследователь, — Но как же забились наши сердца, когда однажды рано утром мы увидели стоявшее близ берега судно! Это был ледорез "Литке", прорвавшийся к нам сквозь стену льдов. С тех пор как в 1927 году два гидроплана доставили нам годовой комплект "Правды" и несколько писем, мы не имели никакой связи с внешним миром. Ведь радио у нас не было". Трехлетняя командировка на остров метелей закончилась.

1 / 3

Первый шаг на долгом пути

И если в 1926 году на остров Врангеля отправился заочно влюбленный в Север юноша, то, спустя три года, на Большую землю вернулся человек, прошедший испытание этой любовью и готовый на все, чтобы ее не потерять. Судьба продолжила ласкать молодого полярника. Его трехлетняя работа в качестве первого представителя советского правительства на островах Врангеля и Геральда была оценена по заслугам: в 1930 году ему вручили орден Трудового Красного Знамени. Он мог еще какое-то время почивать на лаврах, или в крайнем случае поработать с материалом, который набрал на острове метелей. И вряд ли кто-то подумал бы осудить его. Вот, например, что по этому поводу считал Арсеньев. Когда Ушаков вернулся с Врангеля, Владимир Клавдиевич направил письмо Горькому, авторитет которого в советской литературе был подобен несокрушимому монолиту.

В частности, он писал: "Многоуважаемый Алексей Максимович! Податель моей карточки — начальник острова Врангеля Георгий Алексеевич Ушаков, о котором я уже Вам писал. Он имеет хорошие материалы и прекрасно владеет пером. Рекомендую его Вам. Г. А. Ушаков обещал дать статью для сборника о Дальнем Востоке. Было бы хорошо, если бы Вы просмотрели его фотографии и диапозитивы. Надо Г. А. Ушакова использовать, как теперь говорят, на все 100 % и никуда не посылать, пока он не обработает всех своих материалов. Шлю Вам сердечный привет. В. Арсеньев".

Ну как Арсеньев, буквально не вылезавший из Уссурийской и Приамурской тайги, не мог понять, что Ушаков не сядет за письменный стол! Даже если его попросит сам Горький! Он вновь рвется в Арктику и уже занят организацией экспедиции на архипелаг Северная земля. Планы похода молодой полярник вынашивал, находясь на Врангеле. Остров метелей был только первым шагом на большом пути.

"Здесь же у меня зародилась мысль о новой экспедиции, план которой я успел продумать до мелочей. Меня увлекла возможность исследования еще совершенно неизвестной Северной Земли. Открытая русскими моряками во время экспедиции в Северном Ледовитом океане 1913–1914 годов, она все еще оставалась "белым пятном" на карте Арктики… О том, как далеко простирается Земля к северу, не было никаких данных. Загадкой являлось и то, представляет ли Земля один огромный остров или состоит из ряда островов с проливами, доступными для судов. Неисследованными оставались и внутренние области Северной Земли, ее геология, флора и фауна, климат и режим окружающих льдов".

В итоге, проведенная Ушаковым в 1930-1932 гг. экспедиция по Северной земле принесла ему уже мировую известность. Насколько высоко были оценены ее результаты, говорит тот факт, что по итогам экспедиции полярнику присвоили степень доктора географических наук без защиты диссертации. Все, что было можно, он доказал там — на просторах белого безмолвия.

Потом были еще экспедиции, различные миссии, награды, основание национального института океанологии, 12 географических названий его именем и многое другое. Но всю яркую и полную событий жизнь Ушаков бережно хранил свою первую любовь — к острову Врангеля, а вернее, к людям и событиям, с ним связанным. Вот выдержка из письма, которое полярник, незадолго до своей смерти, написал своему товарищу, одному из первых колонистов, охотнику и депутату Нанауну.

"Время летит. Прошло много лет. Я состарился. Да и ты уже не молодой. Жизнь — и моя, и твоя — прошла в борьбе за Арктику, и мне кажется, что оба мы можем быть довольны результатами…

Больше всего мне хотелось бы снова побывать на Врангеле, посмотреть на знакомые картины, а потом сесть рядом с тобой и поговорить о прожитом и о тех друзьях, которые ушли из жизни, но в моей памяти все еще остаются живыми. Может быть, это еще и сбудется. Крепко жму твою руку. Желаю здоровья и хорошей охоты. Привет всем жителям нашего острова".

А еще вместе с письмом Георгий Алексеевич отправил Нанауну свою книгу о Северной земле. И не сказал, что работает над книгой "Остров метелей" (12+). Наверное, хотел порадовать друга позже. Но завершить рукопись не хватило времени: совсем чуть-чуть. Похоронили же Георгия Алексеевича не в Москв. Но и не на Врангеле. Прах выдающегося полярника отправили на Северную землю.

1 / 5

Вместо послесловия

С того момента, как колонисты из экспедиции 1926 года ступили на берег острова метелей, прошло почти 100 лет. Скалы Врангеля многое видели за это время. Видели, как появилось, росло, а после и опустело село Ушаковское. Видели, как пришли, потом ушли, но вновь вернулись военные: остров был и остается для России очень важной со стратегической точки зрения территорией.

Хозяйственная деятельность, когда-то активно ведущаяся здесь, сегодня полностью свернута. Зато кипит научная работа, связанная с тем, что значительная часть территории острова и морской акватории входят в состав государственного заповедника. Кстати, природный комплекс заповедника объявлен объектом мирового наследия ЮНЕСКО.

И если в лихие 90-е казалось, что Врангель, как и многие другие арктические территории, вдруг стал не нужен стране, то сегодня ситуация принципиально иная. Россия вернулась на Крайний Север и больше уходить не собирается. Не зря же вновь возбудились наши "партнеры", активно претендующие на лидерство везде, в том числе, и Арктике. Например, не далее, как осенью прошлого года в одном из ведущих изданий США — газете The Wall Street Jornal (18+) — появился материал, автор которого ничтоже сумняшеся заявил, что "остров (Врангеля — ред.), расположенный в восьми часовых поясах к востоку от Москвы и служащий домом для некоторых из величайших природных чудес Земли, принадлежит США. Россия удерживает территорию США с 1924 года".

Что тут сказать? Наверное, имеют право думать. Но не имеют права искажать историю. Ведь мы то с вами помним про Фердинанда Петровича Врангеля, про "Вайгач" и "Красный Октябрь", про "Ставрополь" и 25-летного "губернатора" острова метелей.

Истории

Губернатор острова метелей

История о том, как 25-летний юноша из ЕАО возглавил и успешно провел на острове Врангеля одну из самых известных арктических экспедиций