29 февраля 2016. Обвиняемый в получении крупной взятки бывший первый зампред правительства ЕАО Дмитрий Проходцев очень положительно относится к строительству СИЗО в Биробиджане. Ведь в таком случае, по его словам, людям не придется страдать и мучиться на "этапах". Подследственный экс-чиновник около года провел в хабаровском изоляторе, и вот теперь поведал о работе в кабинетах власти и о жизни в неволе. В частности, он рассказал, что в ожидании вагонзака "можно долгие часы просидеть без еды, возможности сходить в туалет и привести себя в порядок", сообщает ИА ЕАОMedia со ссылкой на статью "Дим Димыч" журналиста Александра Драбкина в еженедельнике "Ди Вох".
"Дим Димыч
Проходцев – о работе в кабинетах власти и о жизни в неволе
– Многие из тех, с кем я сидел, не знают неписаного воровского закона. Где-то, что-то, кто-то слышал, но не более того. Они нахрапом берут, вот и все…
Я прервал своего собеседника. Да он и сам, собственно, остановился с удовольствием. Не много радости доставляют Дмитрию Дмитриевичу Проходцеву, бывшему первому заместителю председателя правительства области, воспоминания о четырнадцати месяцах, проведенных в камере хабаровского следственного изолятора. 22 апреля 2014 года ему было предъявлено обвинение по пунктам "б" и "в" части 5 статьи 290 УК РФ – получение должностным лицом через посредника взятки за совершение действий в пользу взяткодателя и представляемых им лиц.
Мы договорились не упоминать содержание уголовного дела, ход его расследования, доказанность или недоказанность обвинения... Дим Димыч – так Проходцева называют многие знакомые – интересовал меня больше своими человеческими качествами. До нашего разговора я считал (как, наверное, многие), что Проходцев – наш, коренной биробиджанец. Я даже спросил, в какой школе он учился. А он здесь и не учился вовсе.
В 2002 году сооружение фонтана на привокзальной площади курировал Дмитрий Проходцев. Фото: Портал "Город на Бире"
Дмитрий Проходцев:
– Я родился в 1963 году в Москве. Отец был военным, поэтому все детство мы с братом, двумя сестрами и мамой мотались из одного конца страны в другой. Родители расстались, когда мы жили на Камчатке. Мама с нами, четырьмя детьми, уехала в Приморье.
Я неплохо учился в школе, и поэтому по совету старшей сестры поехал во Владивосток поступать на факультет радиоэлектроники и приборостроения Дальневосточного политехнического института имени Куйбышева. Конкурс был очень большой, и мне немного не хватило баллов. Возле института был "Дальзавод", я устроился туда слесарем-судоремонтником, получил общежитие и поступил на вечернее отделение. Через два года, по предложению заведующего кафедрой теплоэнергостанций, перевелся на очное, но уже по другой специальности. Я получил свободный диплом, без распределения. Устраиваться поехал в организацию "Хабаровскэнерго", сказал, что нужна работа и квартира. Мне предложили ехать либо в Николаевск-на-Амуре, либо в Биробиджан. Я выбрал Биробиджан только потому, что он был ближе – прыгнул в поезд и через три часа был уже здесь.
С первого взгляда просто обалдел от места – никогда не видел такого зеленого цветущего города! Я был в восторге оттого, что на Октябрьской улице увидел бабушку, продававшую соки из треугольных стеклянных колб и мороженое. Раньше я видел такое только в кино. На биробиджанской ТЭЦ, куда я явился прямо с поезда, тогда, в 1986 году, строился девятый котел – такой же, как на ТЭЦ-1 во Владивостоке, а я там работал будучи студентом. Директору ТЭЦ Михаилу Алексеевичу Яновскому я так и сказал: мол, готов работать, потому что знаю это оборудование. И еще сказал, что мне нужна квартира. Михаил Алексеевич вызвал водителя и поручил ему отвезти меня на Бумагина, 6а. Комендант общежития показала мне замечательную по тем временам малогабаритную квартиру, куда через две недели я и привез свою семью. Мебели не было, мне дали металлическую кровать, матрас и две подушки, посуду я купил в магазине "Рассвет". С этого и началась моя жизнь в Биробиджане.
Сначала я работал зам. начальника котлотурбинного цеха по эксплуатации. Через несколько лет меня назначили начальником новой котельной. Ее так и не запустили, хотя построили практически на девяносто процентов, на восемьдесят – так это точно. Почему? Потому что в стране началось то, что началось. Для меня это строительство стало великой школой жизни: приходилось заниматься строительной частью, поставкой оборудования.
В марте 1995 года, когда строительство котельной приказало долго жить, мне предложили место ведущего специалиста отдела промышленности в мэрии города. Там решались вопросы поставки топлива, я общался с руководителями и все у меня получалось. Но уже в июне умер директор городского производственного объединения жилищно-коммунального хозяйства Виктор Владимирович Новиков. В силу таких печальных обстоятельств я стал директором этого объединения.
В то время мне было тридцать два года. В России начали зарождаться управляющие компании, смысл их создания был в том, чтобы все финансовые ресурсы собрать вместе. Мы тоже организовали в городе "Единый заказчик", создали мощную компьютерную базу – и специальные программы позволяли нам к концу дня знать, кто и сколько заплатил по каждому дому в городе. Поскольку в компьютерную базу заложили информацию об оплате коммунальных услуг за последние три года, факты недостачи сразу стали очевидными. Во избежание разбирательств и дальнейших проблем работники жилищно-коммунального треста еще больше года вносили деньги за тех, у кого они их брали и обращали во временное пользование. Три года люди платили деньги, а для них ничего практически не делалось. После дождей дома заливало водой. На крыши тоннами трелевали рубероид и гудрон, а толку не было. Тогда мы решили избавиться от мягких кровель, и перекрыли шифером почти семьдесят домов. Чуть позже саккумулировав средства биробиджанцев и по их же инициативе, мы подключили более шестидесяти городских домов к горячему водоснабжению.
Потом мне поступило предложение от мэра города Александра Ароновича Винникова стать его первым замом. Я согласился. 25 февраля 2010 года Винников стал губернатором ЕАО и пригласил меня к себе первым заместителем. Это было предложение, от которого я не мог отказаться: в правительстве тогда сложилась своя определенная политическая ситуация.
Инспекционная поездка по строящимся объектам в Биробиджане . Фото: Портал "Город на Бире"
– Может, уголовное преследование – это тоже следствие "определенной политической ситуации"? Не секрет ведь, что дела в отношении крупных руководителей иногда имеют соответствующую окраску и подоплеку.
– Я по сути своей не политик, а технарь-практик. Но и в моей прежней работе не все протекало так уж безоблачно. Помните уголовное дело в отношении мэра Биробиджана Виктора Владимировича Болотнова? Расследовались эпизоды, связанные с закупкой угля. Все финансовые потоки шли через меня как через директора производственного объединения ЖКХ. Схема платежей была очень сложная. В те годы все всем были должны, но денег ни у кого не было. А город нужно было каким-то образом отапливать. И запускался замысловатый механизм, при котором на чулочно-трикотажной фабрике брались носки или чулки, их отдавали тому, у кого потом брали макароны, эти макароны переходили, к примеру, в валенки, а уж валенки превращались в уголь. В суде по делу Болотнова мне неоднократно задавали вопрос: почему я переводил деньги в другие города? Я отвечал: такова была схема, для того чтобы не оставить город без тепла. Хищения, связанные с углем, Болотнову так и не доказали. Но и обо мне, видимо, не забыли.
В 2006 году посадили Овсянникова, работавшего начальником отдела учета и распределения жилья в мэрии города. По нему тоже не все было просто. В то время я был председателем жилищной комиссии. Ко мне приходили сотрудники правоохранительных органов и говорили, что я должен сказать то-то и то-то. Я отвечал, что не сведущ в вопросах, которым меня пытаются обучить. В суде я смогу сказать лишь то, что знаю на самом деле. Мне пообещали, что моя несговорчивость мне еще аукнется. Вину Овсянникову доказали, но у органов, думаю, осадок все-таки остался.
В 2006 году в отношении меня, как и обещали, возбудили уголовное дело. Поводом стало то, что мой брат поменял двухкомнатную квартиру на трехкомнатную. В ходе судебного разбирательства я тогда был полностью оправдан. Друзья и знакомые мне стали говорить, что я правоохранительным органам уже оскомину набил и чтобы я был поосторожнее.
– К слову о друзьях: меняется ли отношение людей к вам в зависимости от того, что с вами происходит?
– Конечно меняется. Причем меня не столько удивляет плохое отношение тех, от кого этого никак не ожидал, сколько хорошее, порядочное отношение тех, с кем не был особенно дружен. Сейчас возле меня нет людей, которые бы не хотели со мной даже разговаривать. Есть люди, занимающие определенные должности, при общении с которыми чувствуются установки. Есть те, которым я и сам не протяну руки, но таких людей единицы.
– Чем вы живете сейчас, на какие средства?
– С 8 декабря я нахожусь под подпиской о невыезде и, конечно, мог бы работать. Увы, предложений пока не поступало. Некоторые мои друзья откровенно говорят о том, что по городу была установка не брать на работу ни под каким предлогом. Сам я эту тему не стремлюсь будоражить, но не идти же мне в центр занятости! Я все же надеюсь, что какие-то предложения мне все равно поступят и не тороплю события. Сейчас я уже точно могу сказать, что никогда больше не буду работать в органах власти – даже если буду полностью реабилитирован. Это физически очень тяжелая работа: телефон постоянно возле подушки, по первому звонку ты вскакиваешь и куда-то несешься... Во время наводнения я за день выпивал чашек десять кофе, выкуривал по две пачки сигарет, в три ночи падал, чтобы в шесть утра уже быть на ногах. В политику тоже не пойду. Я технарь, я хороший инженер.
– Вы почти 14 месяцев содержались под стражей. Большую часть этого времени пришлось провести в следственном изоляторе Хабаровска, куда вас систематически этапировали. В связи с этим интересно ваше мнение о строительстве следственного изолятора в Биробиджане.
– Очень положительно отношусь к этому. Хотя бы потому, что людям не придется страдать и мучиться – других слов я и не подберу – на этапах. В ожидании вагонзака можно долгие часы просидеть без еды, без возможности, простите, сходить в туалет, привести себя в порядок. В "отстойники" набивают по тридцать человек. Неизвестно, какую заразу можно подцепить от стоящего вплотную к тебе человека. Люди, водворенные под стражу непосредственно в Биробиджане, будут содержаться в нормальных условиях, и это очень важно для того, чтобы человек даже там оставался человеком.
Когда меня впервые доставили в СИЗО города Хабаровска – при распределении людей по камерам – меня спросили: "Ты из порядочных?" Я ответил: "Да, порядочным был, им и останусь". Тогда я еще не знал, что слово "порядочный" подразумевает статус определенного круга арестованных. Но для меня и сейчас это слово имеет обычное человеческое значение. Кстати, ко мне и кличка ни одна не прилипла. До ареста друзья и знакомые называли меня Дим Димычем, и там, за решеткой, называли так же", — говорится в статье.
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
Новый поворот в уголовном деле бывшего первого вице-премьера ЕАО Дмитрия Проходцева
Суд продлил до 25 декабря домашний арест бывшему вице-премьеру ЕАО Дмитрию Проходцеву
Дольше разумных сроков: Газета "Ди Вох" — о расследовании громких коррупционных дел в ЕАО